Записи о назначении страфантина в истории болезни не было. И тогда ужасное подозрение охватило душу молодой женщины. Она подошла к книжному шкафу, в котором они с Пустаевой хранили справочную литературу и истории болезней своих пациентов. Сразу же нашла двухтомное издание «Лекарственные средства» и, поспешно листая страницы, отыскала наконец злосчастный страфантин.
Первым, что бросилось ей в глаза, было: «С. после лечения сердечными гликозидами типа целанид, назначать после перерыва в 10–12 дней».
«После перерыва… А ведь вчера еще я ей вводила целанид, а на следующий день, по указанию Пустаевой, — страфантин. И ни слова об этом в истории болезни. Это, как уничтожение следов преступления…»
У Инны задрожали руки. «Так вот почему состояние больной тогда резко ухудшилось; она перестала есть, ее мучила рвота, пугающая аритмия, она таяла на глазах, с трудом стала подниматься с постели… Вот, значит, почему? Передозировка… Да, да… Та самая передозировка сердечными гликозидами, которая могла даже привести к простой остановке сердца… Вот оно — чувство вины, моими руками…»
Инна разрыдалась.
Александр Степанович Шапкин распахнул окно своего кабинета. Уже наступила ночь. В раскинувшемся небе мирно мерцали звезды.
Потянуло прохладой и терпким запахом хвои от близкой сосновой рощи.
Он всмотрелся в заоконное царство. Его собственный, лично оплачиваемый фонарь у ворот дачи был погашен, и все вокруг нее погрузилось в таинственную полутьму — природа отдыхала после по-летнему жаркого дня.
Стоя у окна, отдыхал и он.
Он знал, что хотя перед ним лебезят и заискивают, но многие завидуют и ненавидят его. И ему приходится жить в постоянном напряжении, быть все время начеку. Вот и сегодня он распорядился, чтобы в комнате первого этажа ночевали двое телохранителей. Интересно, чем они сейчас занимаются? Поди, оба дрыхнут, проклятые, а ведь им он доверил свою безопасность…
Тишину нарушил телефонный звонок.
Александр Степанович даже вздрогнул от неожиданности. Что-то похожее на страх на мгновение овладело им. «Такой поздний звонок не к добру…» Он торопливо поднял трубку.
Звонила Верочка. Она была явно взволнована.
— Это я, Александр Степанович. К нам приходил следователь Бубнов. И учинил мне допрос. Предупредил об ответственности за дачу ложных показаний и потребовал, чтобы я рассказала, чем занимались вы последние пять дней и особенно в ночь на двадцать второе мая. Он явно в чем-то вас подозревает. И я… я сказала ему, что мы были с вами…
— Так… — уронил Шапкин. — И это все?
— Все, — виновато ответила Верочка.