— Сошьют, черти, на один копыл... Ничего, мы сейчас тебе подтяжки соорудим.
Старшина приспособил вместо лямок два брючных пемня и, подтянув галифе под самые подмышки, спросил:
— Не режет?
Я отрицательно покачала головой. Все гимнастерки были ниже колен, и я нерешительно сказала:
А может быть, не надо штаны... Подпояшусь ремнем, и всё?
Еще чего! — возразил старшина. — Без порток воевать собираешься? — Он выхватил из кармана ножницы и отхватил подол гимнастерки на целую ладонь. Достал из пилотки иголку с ниткой: — Подшивай быстренько! Не копайся.
Через четверть часа я была обмундирована с головы до ног и вертелась, пытаясь разглядеть себя со спины.
— Стой, окаянная! — закричал старшина. — Всё бы ты играла да взбрыкивала! — Это были слова шолоховского Щукаря, и я невольно рассмеялась.
Старшина в последний раз обошел вокруг меня, довольно хмыкнул:
— Хорош солдат Швейка! Надо бы тебя остричь, да уж ладно: так забавнее. Эй, Петров, получай свою красавицу!
Но вместо моего знакомого шофера Петрова прибежали молодые любопытные смешливые бойцы и стали приставать к старшине:
Кто это?
Откуда?
А это он или она?
Это оно. Не видишь, косички.
Она к нам в разведбат?
Меня разглядывали бесцеремонно, на замечания и насмешки не скупились.
Штаны-то, штаны! Ну чисто казак донской!
Вот это боец! Силен, бродяга!
Замечательный фронтовичек, иды ко мне в броневичок. В обиду нэ дам. Это так же вэрно, как меня зовут Нугзари Зангиев, сын Булата. — Бойкий разведчик нахально и ласково уставился мне в лицо черными блестящими глазищами.
—Убирайтесь вон! — крикнул старшина. — Нечего зря демаскировать. Вот позову комбата...
Но угроза не возымела никакого действия, разведчики и не думали расходиться.
Чижик! Братцы, да это же Чижик! Челка, и нос курносый!
И глаза, как у совенка, круглые. Чижик, ты из кино сбежала?
Чижик, тресни Зангиева по горбатому носу! — крикнул мне старшина. — Вся компания отстанет
Веселые парни захохотали-:
— Правильно, Чижик! Бей своих, чтоб чужие боялись! Лупи нас в хвост и в гриву!
Не смеялся только Зангиев. Повернувшись в сторону старшины, он выразительно постучал себе по лбу:
— Умнык! Дыраться учишь молодого бойца. А как ты его снарядыл? — Он что-то сказал своим товарищам, и мне моментально прицепили к поясу огромный маузер в деревянной кобуре, привесили котелок с крышкой и нахлобучили на голову металлическую каску. Зангиев опять подал какую-то команду. Я не расслышала, что он сказал. И сейчас же человек двенадцать проворно встали в круг и взялись за руки. Скроив самые постные рожи, они ходили вокруг меня медленно-медленно и нарочно тонкими и жалобными голосами пели: