— К нему и обращайся, да посмелее. И упаси тебя боже плакать! Ох и не любит этого полковник! Я завтра заскочу узнать. Ну, иди! — Мой доброжелатель высадил меня из машины и уехал.
Я спряталась за ближайший дом и несколько раз выглянула из-за угла. Может быть, я и решилась бы подойти к полковнику, будь он один, но начальника штаба окружало не менее пятнадцати человек. На сегодня с меня было довольно...
Я зашла в пустой дом, залезла на нетопленную печку и с наслаждением вытянулась на прохладных кирпичах.
Над самой крышей гудели самолеты и тяжело проносились снаряды. Домик вздрагивал, что-то скрипело и постукивало, но я заснула почти мгновенно.
Разбудил меня въедливый голос, он проникал откуда-то с улицы:
— Стя-пан! А Стя-пан! Вставай, проспишь царствие небесное!
Потом забарабанили по закрытой ставне, и я поняла, что тот, кого звали Степаном, спал в избе. Свесилась е печи и тоже позвала:
— Степан! Вставайте!
На улице засмеялись:
— Никак он, бес, с бабой?
Товарищ Степана вошел в полутемную избу, когда я слезала с печки. — А, это сестренка.., — протянул он, — а я думал -баба какая...
На полу в самой неудобной позе лежал Степан. Он не подавал признаков жизни. Товарищ пнул его кулаком под ребра:
— Вставай! Сколько можно дрыхнуть!
Степан проснулся, захныкал:
— Чего пихаешься, ведмедь? Кулачище-то словно железный! И не спал я, только-только глаза завел...
— Завел! С вечера завалился!
— Который час? — спросила я.
— Девять утра.
Вот так поспала! А мне, как и Степану, казалось, что я только-только «глаза завела»...
Препираясь, приятели ушли.
Я тоже выбралась на улицу. Умылась у колодца, причесалась и пошла вдоль деревни кухню разыскивать — есть очень захотелось.
У повара болели зубы, щека была подвязана кухонным полотенцем, поэтому он, наверное, и не поинтересовался, кто я такая и откуда, и наложил мне гречневой каши чуть не целый котелок. Страдальчески сморщился:
— Сестренка, полечила бы ты мне зуб. Замучил, окаянный!
Но я не умела лечить зубы. Позавтракала и уселась на своем крылечке. Следила за полетом снарядов и считала вражеские самолеты. Страха не было. Видно, недаром говорится, что на миру и смерть красна. Кругом люди. Бойцы сидели и лежали на траве у маленьких окопчиков — курили, переговаривались и подшучивали друг над другом. Здесь же были мои утренние знакомые — Степан с товарищем. Над деревней проплыла армада тяжелых бомбардировщиков.
Бойцы заволновались:
Ах ты, холера ему в бок, сколько их повалило!
Как вши белые ползут. Не торопятся...
Матвей, куда это они?
— Мне Гитлер не докладывал...