Эх, видела бы бабка, как ее внучка стреляет по фашистам!..
Надо было уходить, а не хотелось.
Пулеметчики шутили:
— Бросай свою медицину, переходи к нам. Будешь, как Анка, из пулемета строчить.
«Анка с примусом, — грустно подумала я. — Нет, попасть на передовую — несбыточная мечта. Кому пулемет, а кому и примус. Всякая бывает война на фронте...»
Во втором батальоне мне, можно сказать, не повезло. Командир санитарного взвода, грузный и лохматый, поднялся с нар, как медведь. Он глядел на меня без радости: лицо опухшее, глазки заплыли. Я так и не разобрала, старый он или молодой, с похмелья или от неумеренного сна такой...
Медведь-хозяин сунул мне, как лопату, шершавую руку и буркнул свою фамилию. Не разобрала: не то Дубонос, не то Кривонос, переспросить постеснялась. Он равнодушно выслушал меня и молча надел полушубок. Мой новый знакомый ничуть не напоминал своего гостеприимного деликатного соседа. По пути от колодца к колодцу я не слыхала от него ни одного слова, кроме чертыханий, когда он всей тушей проваливался в рыхлый снег.
Разговор пришлось начинать мне: два колодца не были хлорированы.
Почему? — спросила я Дубоноса или Кривоноса.
А бес его знает! — равнодушно ответил он. — Я посылал санитара.
«Санитара он посылал, «— с неприязнью подумала я. — Небось проверить поленился, дрыхоня».
Мы подозрительно быстро обошли все колодцы. Я спросила с недоверием:
Как, уже все?
Вроде бы все, — ответил фельдшер и с подвыванием зевнул.
Сколько же у вас колодцев?
А бес их знает! — Опять раздирающий скулы зевок.
Вы что, трое суток не спали?
Это никакого отношения к колодцам не имеет, — сердито буркнул Дубонос и поспешил со мною распрощаться.
«Ну что ж, так и доложим начсандиву. Пусть присылает кого-нибудь поавторитетнее. Мне с медведем не справиться».
В третьем батальоне меня встретили музыкой. В землянке санитарного взвода было двое: пожилой играл на баяне, сидя на березовом кругляше, а молодой фальшиво, но зато здорово пел:
Черная бровь, Губы, как кровь, Счастье сулят нам и любовь...
Увидев меня, гармонист перестал играть, а певец невыносимо фальшиво рявкнул:
— Иль это сон? Мария, ты ли?
Он захохотал во всё горло и вместо приветствия спросил:
Как вам нравится мой голос?
Ничего. Немцы, наверное, слышат, — ответила я и подумала: «Еще один чудик».
Я и громче могу. Будем знакомы. Военфельдшер Кузьма Азимов. А это мой штатный аккомпаниатор санитар Иван Грязнов,
Пожилой баянист молча поклонился, не сгибая забинтованную шею. Я подала им по очереди руку:
— Чижик.
У Кузьмы Азимова веселые глаза и большой улыбчивый рот. Здесь были свои порядки. Азимов сказал, что для осмотра водоемов надо получить разрешение командования батальона.