А советник уже тянулся к микрофону и что-то громко вещал по-английски. Я только понял, что фамилия моя Матвеев. И со страху продекламировал:
Нет, ребята. Что там орден,
Не загадывая вдаль,
Я ж сказал, что я не гордый,
Я согласен на медаль!..
И добавил к «Теркину»: Зо-ло-тую!
Во всех залах раздался смех. Я осмелел:
— С высокой наградой первого среди дипломатов СССР Героя! За Анатолия Федоровича Добрынина!
Что вызвало такое оживление и аплодисменты среди гостей? То ли пришедшиеся к месту стихи Твардовского, то ли искренняя радость за нашего посла, то ли градусы «Столичной», то ли предельная краткость тоста…
Во всяком случае, мы с Александровым стали объектом подчеркнутого внимания. Посыпались вопросы. Какая-то дама поинтересовалась:
— Говорят, вы сыграли вашего президента? — Леди, конечно же, имела в виду сыгранную мной роль Брежнева.
— Это ваш актер играет роль президента, а я сыграл роль всего лишь генерала… — отшутился я.
Леди поняла, что я говорю о Рейгане, и, захлопав в ладоши, воскликнула:
— Браво, браво!..
К нам подошла пожилая женщина в синем платье с блестками на воротнике и на чистом русском языке, я бы сказал, на петербургском диалекте, произнесла:
— Я — Елена Андреевна Камкина. Очень хотела бы видеть вас в моем доме в любое удобное для вас время… пожалуйста, не откажите!..
Советник по культуре прищуром глаз дал нам понять: отказываться не стоит. Мы согласились…
На следующий день вечером мы были гостями посла в его загородной резиденции. Мрамор, позолота, хрусталь, ковры, зеркала не производили впечатления излишней роскоши — красиво и благородно было в этом доме. Как и должно быть там, где живет посол великой страны.
За празднично сервированным столом кроме нас и хозяина было еще человек шесть — кто они, мы еще не успели узнать, поэтому чувствовали себя несколько напряженно… Анатолий Федорович Добрынин, одетый подчеркнуто просто, без официоза, словно и гостей приглашал вести себя свободно, по-домашнему. Поднял бокал с вином и сказал просто:
— Ну что ж, друзья, выпьем за нашу Родину, за революцию!
Постепенно в перерывах между тостами начал завязываться обычный разговор, чаще стали появляться улыбки, а иногда слышался и смешок. Все это благодаря добродушию и непосредственности хозяина дома. Поразительно: член ЦК, посол — и так живописно прост. Мне приходилось бывать в обществе людей такого ранга, и всегда они давали понять — я прост, но… Дистанцию извольте соблюдать… А здесь было хорошо…
И тут моему «хорошо» наступил конец. Мой киноначальник Александров решил «вывести меня на арену».