Сидя на лошади, я бросилъ на женщинъ удивительно бодрящій взоръ; онѣ должны проснуться здѣсь на Кавказѣ, спѣть мое четверостишіе и выйти изъ своего печальнаго положенія.
Потомъ я отправился въ путь…
Я прямо спустился съ горы, чтобы въ концѣ-концовъ выѣхать на главную дорогу, ведущую къ станціи. Было уже близко къ разсвѣту, но становилось все темнѣе, такъ какъ наступило то переходное время, когда звѣзды исчезаютъ, а день еще не занялся. Я выѣзжаю на шоссе и ѣду по немъ быстро впередъ, чтобы добраться до станціи раньше разсвѣта. Мнѣ вдругъ вспомнилось, что въ этой странѣ конокрадство считается самымъ безчестнымъ дѣломъ, и мнѣ стало жутко на душѣ: какъ-то сойдетъ съ рукъ моя продѣлка?
Но все обошлось благополучно. Я старался не утомитъ лошади быстрой ѣздой, такъ что она не вспотѣла; эти удивительныя кавказскія лошади словно скованы изъ желѣза, ничто не можетъ имъ повредить — за исключеніемъ холодной воды.
Начало свѣтать. Когда станція была уже въ виду, я сошелъ съ лошади и отвелъ ее прямо наверхъ къ телѣгѣ, вмѣсто того, чтобы продолжать путь. Въ этомъ было мое спасеніе. Иначе, я повстрѣчался бы съ двумя людьми въ плащахъ, которые, болтая между собою, спускались внизъ по дорогѣ. Они взглянули вверхъ, въ мою сторону, когда я по старому крѣпко привязывалъ лошадь къ телѣгѣ, но подумали, вѣроятно, что чужой человѣкъ просто стоитъ тамъ наверху и ласкаетъ животное! Я, впрочемъ, такъ и сдѣлалъ.
Спускаюсь внизъ на станцію. Тамъ и сямъ бродятъ вокругъ домовъ высокія фигуры, крикнутъ время отъ времени какое-нибудь слово, или имя, и получаютъ отвѣтъ откуда-то издалека. У каменной стѣны, далеко отъ всѣхъ домовъ, нахожу я человѣка, сидящаго и играющаго на какомъ-то инструментѣ. Непостижимые люди, эти кавказцы, они иногда не ложатся спать! Человѣкъ совершенно одинъ, онъ сидитъ на лугу, прислонившись спиной къ стѣнѣ, и играетъ, насколько хватаетъ умѣнья. При томъ, все еще темно, всего только половина пятаго, и, сверхъ того, очень холодно. Человѣкъ этотъ, вѣрно, помѣшался, думаю я. Но въ его музыкѣ есть смыслъ, хотя она бѣдна и однообразна. То, что онъ насвистываетъ, напоминаетъ мелодію на свирѣли.
Я нахожу, что Карнѣй черезчуръ долго не является. Поэтому я выхожу на дворъ и наудачу кричу его имя. Карнѣй откликивается; онъ былъ недалеко. Сейчасъ! отвѣчаетъ и подходитъ. Я указываю ему цифру пять на моихъ часахъ и гляжу на него. Карнѣй киваетъ и объявляетъ, что онъ готовится въ дорогу.
Но Карнѣя нѣтъ даже и въ шесть часовъ. Мой спутникъ и я завтракаемъ и не спѣша собираемся въ путь, но Карнѣя нѣтъ какъ нѣтъ. Тогда я чувствую, что въ душѣ моей пробуждается гнѣвъ на Карнѣя.