— И куда вы их дели? — Паша непредусмотрительно перебил тестя.
— Я клад зарыл. — Голос Михаила Львовича упал на шипение. — В Красногорском районе Московской области, в лесу.
— В каком лесу? — икнул Паша, испугавшись собственной непочтительности, что, впрочем, осталось незамеченным.
— Возле поселка Юбилейный, триста метров вдоль просеки, под гнилым дубом. Летом, сын, мы пойдем и отроем. Мне для вас, дети мои, ничего не жалко, — всхлипнул Михаил Львович и за складки на шее притянул к себе Пашу, лобызнув его сивушной слюною. — Только там лес страшный. Там вурдалаки живут, я специально там закопал, чтобы все боялись. Ну, ты же мужик, Павел! Не испугаешься? Мужик, а? Знаешь, какой я мужик?
— Какой? — Паша напряженно соображал, как ему соскочить с прожарки головного мозга.
— Видишь шрам? — Михаил Львович тыкнул Паше в щеку указательным пальцем правой руки, на котором болталась золотая гайка с бледно-зеленым камнем.
— Ну? — Паша краем глаза разглядел затянувшийся рубец.
— Это я на Тихом океане акул ловил на гарпун. Вытащил одну такую здоровенную.
Думал, готова, и решил у ней клык выломать для Илюши, младшего нашего.
— У Ольги брат есть? — Конкуренту на наследство Паша был неприятно удивлен.
— Конечно. Боль и радость моя. У мальчика церебральный паралич, наследственность тяжелая по маме, да еще после пяти абортов. — Михаил Львович высморкался. — В тульском интернате учится. О чем я рассказывал?
— Как у акулы зубы дергали.
— Точно! Ну, вот подошел я к ней, взял пассатижи. И только руку туда запустил, как она, сука моржовая, хлоп и меня за палец. Еле пришили, хреново срослось — шрам остался.
Не терзаясь в дальнейших откровениях, Михаил Львович хлопнул залпом двести и пошел по нужде в сад. Паша решил, что пора отползать в спальню к любимой.
Пьянка продолжилась следующим вечером. Президент Геральдического союза, которым, как оказалось, тоже являлся Михаил Львович, «поддавал угля» дьютифришной косорыловкой и героическими воспоминаниями.
— Ты знаешь, что я богат? — то ли вопрос, то ли утверждение, в чем Паша сразу и не разобрался, шоколадной стружкой припудрил и без того приторные мечты банкира. — Но мало кто знает — насколько.
Взятая Михаилом Львовичем пауза могла бы явиться входным билетом в ГИТИС. Паша замер. Папа продолжил:
— Десять лет назад в Занзибаре революция случилась. Я тогда командовал отрядом спецназа ГРУ. Нашей задачей было не допустить смену власти. Но силы оказались не равны. Император был тяжело ранен, он умирал у меня на руках. Последней волей правителя было назначение меня регентом при единственной его наследнице-принцессе Нури, которую враги продали в рабство. Я не мог не исполнить последнюю волю короля, и спустя год после мучительных поисков я нашел принцессу в одном из борделей на Садовом, — папаша высморкался. — Ну, значит, вызволил ее из плена и поселил на спецдачу КГБ. Короче, там сейчас в этом Зимбабве наши спецслужбы по поручению Путина готовят реставрацию монархии. Девочка моя чернож… станет королевой, а я директором всего этого зоопарка. Там алмазов, Павел, алмазов, как грязи!