– Мужчины к ней заходили?
– Кроме Дмитрия Ивановича – никто. Я однажды видела у нее счет за другую квартиру, на Конногвардейской. Думаю, она там и встречалась… с другими поклонниками.
– Вы не знаете, среди ее знакомых был мужчина крепкого сложения, с черной бородой?
Но Соня объявила, что ей ни о ком таком неизвестно, а что до корнета, то он был без бороды и вообще просто душка.
Попрощавшись с горничной, Амалия села в наемный экипаж и отправилась на Гороховую, где жил композитор. Ей было любопытно, что смогут рассказать ей слуги Дмитрия Ивановича.
Дверь открыл взволнованный Прохор, и Амалия с опозданием вспомнила, что композитор не показывался дома со вчерашнего дня, так что у слуг были все основания встревожиться.
– Дмитрий Иванович находится сейчас у своих знакомых, – сказала она. – С ним все в порядке, так что можете не беспокоиться.
– О! – Прохор с облегчением выдохнул. – Госпожа баронесса, вы сняли с моей души тяжкий груз… А то мы уж не знали, что и думать!
Тут, признаться, Амалия слегка переменилась в лице. Она-то была уверена, что в простой одежде ее никто не признает.
– Мне надо с вами поговорить, Прохор Матвеевич, – сказала она. – Только чтобы наша беседа осталась строго между нами.
Слуга объявил, что он целиком и полностью к услугам баронессы Корф, и собеседники перешли в гостиную с роялем. Осмотревшись, Амалия сразу же поняла, что комната используется исключительно для парадных целей. «Интересно, где он сочиняет свои мелодии? Наверное, в каком-нибудь просто обставленном кабинете, и инструмент там стоит гораздо более скромный…»
– С Ольгой Николаевной Верейской произошло несчастье, – сказала Амалия вслух.
Прохор застыл на месте.
– Большего я пока сказать не могу, но положение очень серьезное. Скажите, у вашего хозяина есть враги?
– Каких именно врагов вам угодно иметь в виду? – почтительно спросил Прохор. – Потому что враги, знаете ли, бывают разные. Одни гадости в газетах пишут, другие говорят, что Дмитрий Иванович человек несерьезный, потому что не сочиняет балетов, третьи и вовсе не прочь его зарезать, но чтобы их к ответу не привлекли…
– Меня интересует третья категория, – объявила Амалия.
– Так половина российских композиторов об этом мечтает, госпожа баронесса.
– Так-таки половина? А Дмитрий Иванович был уверен, что у него нет врагов.
– Дмитрий Иванович слишком добр, – замахал руками слуга. – И я, пожалуй, тоже погорячился, когда сказал насчет половины. Три четверти, вот так будет вернее.
– О! – только и могла вымолвить Амалия.
Судя по всему, слуга Чигринского придерживался о своем хозяине самого высокого мнения, раз почти всех коллег записал в его враги.