– Фамилия этого Моржа? – спросил Филипп.
– Морж, – усмехнулся отец. – Морж Анатолий. Ему уже под девяносто. Был прапорщиком пограничных войск. Дважды судим. За незаконное хранение оружия. Но потом выбился в люди, стал бригадиром охотничьей бригады. Кстати, в одиночку шатунов уделывал. – И вдруг без всякого перехода резко спросил: – Фотографии получил?
– Вот они, – растерянно проговорил сын и положил на стол несколько снимков.
– Хрен угадаешь, на кого похож новорожденный младенец, – проворчал Песковатский. – А бабец ничего. «Буракова Анна Павловна», – прочитал он надпись. – Что о ней известно?
– Детдомовская. Закончила Щукинское училище, но ни разу нигде не играла. Уехала в Штаты с каким-то продюсером, он погиб, сбит машиной. Виновник не установлен. Она довольно быстро сошлась с Аляской. Он хоть и был в годах, но баб просто завораживал, даже молодух. Когда она забеременела, устроил большой праздник. И вот еще что… Врач, который принимал роды, убит. С ним был детектив, которого нанял Генри Бергман. Кстати, вот кого следует опасаться, он давно мечтает заполучить путь к золоту России. Странный тип. Погиб его сын, а он будто не придал этому значения. Похоронил довольно скромно.
– Почему не говоришь, что встречался с Лаурой, дочерью Бергмана? – перебил его отец неожиданным вопросом. Филипп, явно не ожидавший этого, растерянно уставился на него. – Жду вразумительного ответа, – спокойно проговорил Валентин Викторович.
Филипп вздохнул.
– Она позвонила и предложила поговорить. – И вдруг взорвался: – А ты не думаешь, что я уже вырос из того возраста, когда…
– Что? – привстал отец.
– Батя, – попытался взять себя в руки Филипп, – тебя волновал архив. Судя по всему, он уничтожен. А мои дела – это мои.
– Слушай, щенок, – процедил Песковатский, – рано ты меня на мягкий хлебец переводишь. У меня еще зубы есть, могу насмерть загрызть. Ты в последнее время повел себя так, как будто всё в твоих руках. Может, нашел наследницу?
– Она же умерла, – удивился сын.
– Жива она, – махнул рукой Песковатский. – Иначе не было бы этой охоты за бумагами наследницы. Кстати, найти надо всех, кто был причастен…
– Но погоди, батя, – ничего не понимая заговорил было Филипп. – Ведь…
Отец снова перебил его.
– Что-то намутил Аляска. На могильной надписи фамилия матери, которая ни о чем не говорит, и отчество ребенка – не Федоровна. Ничего пока не понятно. До мая следующего года ждать придется. Не мог Аляска просто придумать сказку, – качнул он головой. – Уверен, есть наследница, и это ребенок Аляски, чужому он бы ни хрена не оставил. Нас это касается в первую очередь. Золотая долина до восемнадцатого года принадлежала моему деду, польскому шляхтичу Песковатскому, и она должна стать нашей.