За несколько дней дивизия сумела выбить румын из своего сектора и стабилизировать свои позиции. Но она осталась совсем одна. За этот же период 6-я армия была почти полностью уничтожена. Одновременно русские штурмовали Бухарест и южные нефтяные месторождения в районе города Плоешти. В результате позиции 3-й горнострелковой дивизии маячили подобно занозе в русском фронте. И поэтому русские атаковали их следующими, развивая успех после разгрома 6-й армии на севере. 27 августа интенсивность советских атак возросла. Вместо обычных перестрелок началось генеральное наступление по всему периметру удерживаемых дивизией Карпатских перевалов.
Действия 2-го батальона в этих боях имели особую важность, поскольку он использовался как своего рода «пожарная бригада», которую бросали на те участки, где возникала наибольшая необходимость в дополнительных силах. Бойцам батальона удавалось отбрасывать врага снова и снова, поскольку они сражались на местности, которую уже успели хорошо изучить, а к тому же, будучи в своей основе горными войсками, они обладали явными тактическими преимуществами над русскими. Однако, хотя горные стрелки и сражались из последних сил, вихрь событий вокруг них раскручивался все быстрее и быстрее и постепенно затягивал их.
Те, кто писал историю полка, вероятно, пользовались лишенными эмоций сугубо фактографическими материалами о ходе этих боев, подготовленными в тонах помпезного оптимизма. Генерал Клатт, к примеру, писал: «В девственных Карпатах стрелки были сильны и свободны. Они пребывали в гармонии с горами. И если ад действительно восстал против них, почему судьба не сделала так, чтобы они погибли именно там?» Но реальность была гораздо менее лицеприятной. Бойцы горных войск вовсе не умирали внезапно от прицельных выстрелов среди живописных закатов под звуки музыки, разносившейся в терпком горном воздухе. Нет, смерть всегда приходила к ним среди грязи и вони. Их тела разрывались на конвульсивно дергавшиеся, брызжущие кровью куски плоти. Каждый день мог стать последним для солдата, и на каждого давил страх смерти или увечья. Каждого мучила неуверенность при мысли о том, что с ним станется, если он окажется в плену у русских. И тем не менее немецкие стрелки научились преодолевать охватывавшее их безумие. Иначе они попросту погибли бы за несколько дней. Вопреки всему они продолжали надеяться.
На Восточном фронте к этому моменту гибло до сорока немецких пехотинцев в день. Такого уровня потерь Германия больше не могла выдерживать. Службы тылового обеспечения армии доказали свою несостоятельность еще зимой 1941/42 г. К осени 1944-го снабжение немецких частей осуществлялось с постоянными перебоями. Снова и снова стрелки были вынуждены сдавать захваченную территорию просто потому, что не получали необходимых им поступлений из тыла. Даже снабжение медикаментами все чаще и чаще прерывалось из-за постоянных колебаний линии фронта. Организованная эвакуация раненых становилась зачастую невозможной. Серьезные ранения на фронте фактически оказывались смертным приговором.