Стало так тихо, как только возможно, только к напевам Алекто присоединился голос Амикуса. Я знал, что тормошить их сейчас бесполезно: в порыве откровенности Алекто как-то рассказала мне, что в трансе все вещи воспринимаются по-другому, а течение времени незаметно вообще. И всё же, я бы предпочёл сто тысяч Круцио, чем такое…
Амикус резко взмахнул палочкой и потряс головой, в ужасе уставившись на сестру. Я понял, что они вышли из транса, но пока что, должно быть, не очень понимают, где они и кто рядом. Или просто узнали что-то из ряда вон выходящее. Алекто отвела глаза.
— Мерлин великий! — хрипло прошептал её брат. — И что же теперь?
Она внезапно вскинула странно заблестевший взгляд, и её лицо исказилось в страдании.
— Откуда я знаю? — почти выкрикнула она. — Не вздумай винить меня!
— Я не виню… — Амикус пошатнулся, отступил на шаг. — Я просто не думал…
— Только попробуй заставить меня… — резко оборвала она его.
Он выставил вперёд руки с зажатой в них палочкой, какой-то растерянный, придавленный чувством вины:
— Ты с ума сошла, конечно, нет! — и добавил жёстко и с вызовом: — Только в рейды ты больше не пойдёшь.
Снейп резко откашлялся.
— Так, вами я займусь потом! — рявкнул он. — Говорите, что с Руквудом?
— Мы убрали проклятие, блокирующее лечение магией, — сказала Алекто, хотя было видно, что её мысли совсем не здесь. Оскалившись, она оглядела всех собравшихся, как будто ожидала, что мы сейчас на неё нападём. Но я на неё уже не смотрел. Окровавленное тело на кровати зашевелилось, и донёсся протяжный хрип. Снейп уже поливал рану каким-то зельем, неизвестно откуда взявшимся, а в другой руке держал палочку и водил ею туда-сюда.
— Держите его, — процедил он, и Рабастан, преодолев ужас и отвращение, взял Августуса за плечи, стараясь не касаться пораненных мест. Я посмотрел на бледного Барти, осторожно подхватил его за локоть, преодолевая желание стиснуть так, чтобы услышать вопль боли, и он затравленно взглянул на меня.
— Расскажи подробнее, где ты его нашёл, — тихо попросил я.
— У зала, — заговорил Барти нервно, обдавая меня винным запахом. — Я шёл на кухню… а он там, в коридоре… и кровавый след за ним.
— Кто мог сделать с ним такое? — потерянно спросил Долохов, и я обернулся к нему:
— Только Лорд.
— Какого Мордреда?! — ахнул Рабастан, на мгновение отпуская Руквуда; впрочем, тот был настолько слаб, что вряд ли вырвался бы. Я прекрасно понимал, что хочет сказать Лестрейндж: если это показательная казнь, то почему не при всех, да и ведь Лорд уже наказал его, тогда в чём смысл?