— Типпи понял, Гарри Поттер, сэр! — пискнул эльф и исчез вместе с корзинкой. Когда он появился снова, я уже мыл грибы под краном.
— Типпи ещё что-то должен сделать? — осведомился ушастый слуга.
— Можешь идти, — бросил я, не оборачиваясь. Как я уже говорил, занятие физическим трудом прекрасно отвлекало меня от окружающего и можно было крепко над чем-нибудь подумать, а Типпи бы сейчас только мешался мне своей болтовнёй.
Положив грибы отмокать в блюде с водой, я вымыл мясо и поставил его вариться, а сам взялся чистить картошку. Мусорное ведро постепенно наполнялось очистками, а мысли мои были далеко. С чего бы это Драко заговорил о Руди? Хотел меня разжалобить — знал его лично и завуалированно пытался попросить снисхождения? Как же можно щадить преступников, проникаться к ним жалостью? Но тут я вспомнил о Сириусе. Его-то все считали преступником, в том числе и я. Да, возразил я сам себе, но нельзя же всех Пожирателей заочно записать в невинные жертвы обстоятельств? Или можно? Я задумался, каково это, когда за одну ошибку расплачиваешься всю жизнь, а хода назад уже нет. Все ли они это осознавали? И чем вызвана их жестокость — природными наклонностями? Или раньше они не были такими? Я попытался представить себе Азкабан. По рассказам Сириуса, страшнее этого места в волшебном мире не было, — а тогда в чём его смысл? В том, чтобы окончательно убить в человеке светлую часть души? Ведь дементоры питаются именно счастливыми воспоминаниями, постепенно отнимают их, лишая надежды, памяти о свете…
Нож замер над картофелиной. Получается, волшебники сами создавали злодеев? Необязательно это были Пожиратели, ведь есть и другие… В маггловском мире тюрьмы вовсе не такие, а из Азкабана, как правило, выходил больной отчаявшийся человек, который автоматически становился изгоем и совершал преступления снова и снова. Нет, идиотизм какой-то. Ясное дело, всех Тёмных, которые выживут после войны, посадят снова, если не казнят. Отчего же сразу не казнили Лестрейнджей и Крауча? Я в мельчайших подробностях попытался вспомнить судебное заседание, подсмотренное мною в думосборе Дамблдора. Визенгамот решил, что смерть — это слишком легко? Или вездесущий старик заступился? Опять его проклятый второй шанс, — да какой, к дьяволу, шанс, когда от души отъедают здоровенный кусок?
Я плюхнул последнюю картофелину в блюдо с водой и подошёл к плите, чтобы снять пену с мяса. Чертовщина какая-то получается. Как будто Дамблдор — ну ладно, правительство — знало, что в один прекрасный момент Волдеморту может понадобиться армия. Чтобы мне жизнь мёдом не казалась. Чтобы набор пешек был примерно равным с Тёмной и Светлой стороны. Только вот некоторые пешки, кажется, стали не чёрными и не белыми, а так, непонятно какого цвета. Партия получалась интересной…