Я методично нарезал картошку кубиками, а морковку — короткими полосками. Нож стучал по доске, а перед моими глазами вставали лица, которые я видел в Отделе Тайн, искажённые злостью — или всё же страданием? Я отложил нож и несколько раз глубоко вздохнул. Я герой, главное действующее лицо. Моя цель — Волдеморт. С остальными пусть разбираются фениксовцы и аврорат. Всё. Мне нужно подумать о том, как спасти своих друзей. Как сделать так, чтобы ни одна мразь не посмела подобраться к Норе или к дому на Гриммо. Ссыпая овощи в кипящую воду, я подумал, что один пергамент нужно послать Макгонагалл. Наверняка руководство школы уже осведомлено о моей пропаже. Раздобыть бы «Пророк»… Интересно, каким образом будут в этом году собирать детей, если даже я могу додуматься о нападении на Хогвартс-экспресс. Короче говоря, магглорожденных нужно прятать в школе, но на поезд не пускать ни в коем случае. Каминное сообщение, если не ошибаюсь, было заблокировано ещё в июле, работали только сети внутри зданий. И как, спрашивается, мог получить защиту всякий, кто бы ни попросил о ней?
Я принялся резать грибы, одним глазком поглядывая на суп. Всё-таки засиделись мы здесь. Если мы создали оппозицию, не следует ли о ней заявить? Хотя тогда любой сможет связать моё исчезновение и появление третьей стороны. Впрочем, рискнуть не грех… Да и вообще — целый день за книгами, как в школе, это же с ума сойти. Неудивительно, что кот и хорёк устроили такой разгром. Я поёжился: было до сих пор стыдно перед Люциусом. Даже если мы громили дом Снейпа. Я вспомнил ещё кое про что: я так и не поговорил с портретом в спальне. Эта женщина, кем она могла быть? Родственницей? Я тут же обругал себя за несообразительность: псевдоним и портрет — явления одного порядка, значит, мать. Однако по сравнению с тем, какой я помнил её на газетной вырезке, она сильно изменилась.
«Не было печали», — подумал я через секунду, когда хлопнула входная дверь. Я мысленно потянулся сразу через стену, осторожно ощупал сгусток чужой магии. Холодная, сильная, она пронзила мне виски, отозвалась таким ощущением, будто я нагишом выскочил на мороз. В ней был горьковатый травяной привкус и странная сладость. Скрипнула дверь кухни.
— С добрым утром, сэр, — сказал я, не оборачиваясь.
В конце концов, сколько можно оттягивать этот тяжёлый и неприятным нам обоим разговор?
Первое, что я увидел, была фигурка, стоящая у плиты, и на мгновение мне показалось, что это Эйлин. Но я тут же опомнился.
— С добрым утром, сэр, — сказал мальчишка и по-хозяйски потянулся за второй кастрюлей. Первая преспокойно кипела на плите. Поттер готовил — в это невозможно было поверить. Я был твёрдо уверен, что его нельзя и на милю подпускать ни к чему кипящему и варящемуся. Вслед за этим пришла злость: как посмел этот щенок занять место моей матери? Более того, судя по всему, он вознамерился соорудить омлет с грибами, её любимое блюдо!