Вечерело. Камин горел ровным пламенем. Мой взгляд то бродил по предметам, погружённым в полумрак, то обращался за окно, к садовой дорожке, вдоль которой висели фонарики. Если бы была зима, я распахнул бы окно настежь, чтобы ворвался в комнату бодрящий и будоражащий мороз. Но стояло начало августа, солнце закатилось за вершины деревьев и жара только недавно начала спадать. Потом до дрожи в руках захотелось музыки, но рояли стояли в гостиных, по которым сейчас как хозяева расхаживали чужие люди.
За два месяца кроме отца и крёстного меня никто не навещал. Вероятно, Лорд запретил, а может, брезговали слабаком. Увижу ли я родных в последний раз? Хотя как мне это поможет...
Как же всё было глупо... Если бы я не стал врагом Поттера, всё могло сложиться иначе. Но ничего не изменить...
Можно было бы лечь на кровать, задёрнуть тёмно-зелёный полог и постараться заснуть, теша себя надеждой, что все беды уйдут сами собой, слабо надеясь, что поутру дом будет чист и свободен от незваных гостей, а замок на двери моей комнаты окажется несуразной выдумкой...
Шаги я уловил ещё когда они раздались в самом начале коридора, и, не зная, куда деваться, замер на подоконнике. Куда-то улетучилось спокойствие, которым я в глубине души гордился с утра, заколотилось сердце. Это было начало конца, и перед его лицом я оказался раненой птицей, бьющейся от боли и ужаса.
Дверь открылась. Остановившаяся на пороге тётушка, подбоченившись, осмотрела меня и коротко кивнула:
— Он ждёт.
Белла сопела сзади, явно удерживаясь от желания шарахнуть меня Авадой прямо здесь, но я не обращал внимания. Сейчас меня ничто не должно было отвлекать. Этот путь до зала не был мучением, не был дорогой на казнь, не был таким ужасным, каким он снился мне в кошмарах. Он просто стал явью, а двери в зал — просто дверями в Смерть. Стоя перед ними, я осторожно коснулся нагрудного кармана. В тот же миг створки открылись.
Чёрные молчаливые фигуры выстроились по стенам, не смея шелохнуться. Лорд сидел на троне, Нагайна свилась рядом. Зал был погружён в полумрак. Помнится, в первый раз меня несказанно поразила величественная атмосфера, блики на змеиной чешуе, шелестящий голос, проникающий в самую душу. Но теперь это должно было быть последним, что я видел в своей жизни, и я, на мгновение прикрыв глаза, вызвал в памяти образ синего неба, гул школьного стадиона и ощущение дикого, перебивающего дыхание восторга.
Бела подвела меня к трону, а сама встала в безликий круг — обернувшись, я не смог бы точно опознать тётю среди остальных.