— Не тяжело ей?
— Кенгуру вообще-то сильные.
— Правда?
— Поэтому до наших дней дотянули.
Солнце припекало все сильнее, но мамаша-кенгуру ни капельки не вспотела. Вылитая домохозяйка, зашедшая днем в кофейню передохнуть после похода в супермаркет на Аояма-дори[2].
— Она его защищает?
— Угу.
— Может, он там заснул?
— Похоже на то.
Мы сжевали хот-доги, запили колой. Настало время уходить.
Папаша-кенгуру по-прежнему выискивал в кормушке потерянные ноты. Мамаша и кенгуренок, слившись в одно целое, отдались течению времени, а загадочная самка без устали скакала по вольеру, будто испытывая на прочность свой хвост.
День обещал быть жарким. Давно уже такого не было.
— Может, пива выпьем? — предложила моя девушка.
— Давай, — согласился я.
О встрече со стопроцентной девушкой погожим апрельским утром
Однажды погожим апрельским утром на узкой улочке Харадзюку[3] я повстречался со стопроцентной девушкой.
Не сказать, что она была очень красива, да и одета так себе, ничего особенного. Волосы на затылке топорщились — еще не пришли в себя после сна. Возраст — пожалуй, ближе к тридцати. И все равно уже за пятьдесят метров я понял: это девушка для меня, на сто процентов. В тот же миг, как я ее увидел, сердце заколотилось неровными толчками, а во рту стало сухо, как в пустыне.
Возможно, вам нравятся другие девушки — с тонкими лодыжками, большими глазами, сногсшибательно красивыми пальцами. А может, вы западаете на таких, которые медленно жуют, когда едят. У меня тоже, конечно, есть свои предпочтения. К примеру, в ресторане я вполне могу засмотреться на девушку за соседним столиком, если мне вдруг понравится ее нос.
Хотя никто не в состоянии определить, какой должна быть идеальная, на все сто процентов, девушка. Как она должна выглядеть. Я даже ничего не могу сказать про нос той, которая шла в то утро мне навстречу. Да что говорить: имелся ли он у нее вообще, и того не помню. Единственное, что могу сейчас сказать: на красавицу она не тянула точно. Странно все это.
Потом я расскажу кому-нибудь, что встретил на улице стопроцентную девушку.
— Серьезно? — скажет он. — Хорошенькую?
— Да не то чтобы…
— Тогда, значит, в твоем вкусе?
— Даже не знаю. Я про нее совсем ничего не помню. Ни какие у нее глаза, ни какая грудь — большая или маленькая.
— Что-то я тебя не пойму.
— Я сам не понимаю.
— И что ты сделал? — спросит он равнодушно. — Заговорил? Пошел за ней?
— Ничего не сделал, — отвечу я. — Разошлись и все.
Она шла на запад, я — на восток. А утро было просто замечательное.
Надо бы поговорить с ней. Хотя бы полчасика. Расспросить, кто она, о себе рассказать. Поведать о превратностях судьбы, которая свела нас в этом переулке Харадзюку в погожее утро апреля 1981 года. Здесь наверняка таилось множество милых секретов, как в старинном механизме, созданном руками мастера во времена, когда на Земле царил мир.