Медленно-медленно она побрела по коридору, и двигаться было тяжело, как в воде. Один из пузырьков подкатился к ней, словно шустрое животное; Алина брезгливо отбросила его (таблетки загремели внутри, как кастаньеты или кости) и толкнула дверь в кабинет доктора.
Писемский как хороший начальник не стал отделяться от коллектива. Он распластался по столу, уткнувшись лицом в чью-то историю болезни. Принтер все еще работал, рассыпая распечатанные листки по полу. Старшая сестра, сидевшая в кресле, напоминала Алине марионетку, у которой одним ударом отстригли все ниточки.
Они умерли.
Они все умерли.
На территории больницы теперь нет никого, кроме Алины.
Небольшой радиоприемник сообщил, что в Москве четырнадцать часов, заставив Алину взвизгнуть снова. Она ударила его, будто желала прибить вредное насекомое; вежливый голос диктора оборвался на полуслове.
Попугайчик в клетке валялся лапками кверху в кучке собственного помета. На подоконнике Алина заметила издохшего рыжеусого «стаса».
Ей стало страшно как никогда раньше. Полная, в самом деле мертвая тишина, трупы, ветер за окном, воющий яростно и злобно.
Тика´ть отсюда надо, сказал внутренний голос.
— К-как? — прошептал Алина. — Все заперто.
Сама мысль о том, что в поисках ключей придется лазать по карманам вахтенных сестер, казалась ей кощунственной.
Тут один мертвецы, любезно заметил внутренний голос. От чего они вдруг отбросили коньки, как ты думаешь?
— Понятия не имею, — губы едва шевелились. В принтере кончилась бумага, и он пискнул нервно и требовательно. Звук обжег Алину как удар плетью.
Да не стой же! рявкнул внутренний голос.
Впервые Алина поняла, что ее зубы звонко клацают. Повинуясь внутреннему голосу, она протянула руку и открыла дверцу шкафа.
Тяжелые ботинки доктора были бы только обузой, но по счастью Алина обнаружила женские сапоги, и всего на пару размеров больше, чем надо. А вот в дубленке Писемского очень удобно будет идти к шоссе, да и его роскошная лисья шапка пригодится. Алина торопливо одевалась; пальцы дрожали, и пуговицы не желали лезть в прорези.
Быстрее, торопил внутренний голос.
Снимать горшки с подоконника было некогда. Не церемонясь, Алина сбросила их на пол и изо всех сил рванула шпингалет. Ногти на правой руке сломались под корень, зато окно скрипнуло, протестуя против подобного отношения, и приоткрылось. В кабинет ворвалась струя холодного воздуха, лизнула Алину по лицу. Она невольно зажмурилась и так же, с закрытыми глазами, на ощупь влезла на подоконник.
Богоугодное заведение купцы отстроили с размахом, не скупясь. Второй этаж больницы сошел бы за третий в обычной хрущобе. Алина выпрямилась и, раскинув руки, уперлась в стены. Земля была где-то далеко внизу. Очень далеко.