Сквозь нестройный шум Зворыкин кричит Сане:
— Умею я ухаживать?
Саня счастливо хохочет в ответ.
Крутится карусель.
— Догоняю! Пади-пади! — надрывается Каланча.
На все Воробьевы горы гремит музыка.
…Утро.
— Алеша, выйди, тебя спрашивают! — кричит Варвара Сергеевна.
Зворыкин, в ночной рубахе и кальсонах, крупно ступая босыми ногами, выходит из комнаты.
— Как он ночь провел? — быстрым шепотом спрашивает Варвара Сергеевна Саню.
— Не спрашивайте, мама, — зарделась Саня.
— Я и знала, перемогается! — говорит Варвара Сергеевна. — Он здоровьем в отца, а тот сроду не болел…
Входит Алексей. В руке судорожно зажат листок бумаги, а лицо возбужденное, странное.
— Ну все! — говорит он, тяжело дыша. — В Кремль вызывают.
— Куда еще, Алешенька? — горестно спросила Варвара Сергеевна.
Зворыкин положил на стол листок бумаги, а сам опустился на табурет.
— В Кремль… К Ленину. Видать, назначение дадут…
Саня испуганно охнула, и у Варвары Сергеевны болезненно сморщилось лицо. А Зворыкин, не замечая всего этого, нахлобучил бескозырку, встал и потопал к двери.
— Куда ты, Алешенька?
— В Кремль, говорю.
— Да как же разутый, раздетый?..
Зворыкин смотрит на свои босые ноги, и лицо его будто просыпается, становится обычным — живым, веселым, подвижным.
— Надо же!.. Это меня, мамань, карьера оглушила!
Варвара Сергеевна в растерянности берет со стола бумагу, близоруко разглядывает, моргает, трет глаза, снова читает и вдруг кричит не своим голосом:
— Сань!.. Сань!.. Да ведь он нормальный!.. Это мы дуры сумасшедшие!..
…Автомобильный завод. Зворыкин и Рузаев пробираются к импровизированной трибуне из старого автомобильного кузова. Вокруг трибуны — толпа рабочих и служащих завода. Зворыкин постарался замаскировать следы недавних побоев, но это ему не слишком удалось: черная повязка на глазу придает ему сходство с пиратом.
Вперед вышел Рузаев, он поднял вверх палец, потом наклонился к толпе и спросил доверительно:
— Кто знает — есть ли жизнь на Луне?
Все враз смолкли и оторопело уставились на Рузаева.
— Никто не знает, — констатировал Рузаев, — а кто знает, что вот этот кореш, — он показал на Зворыкина, — ваш директор завода?
Собрание загудело. С интересом и любопытством разглядывают Зворыкина рабочие.
— Если это директор, мы пропали, — говорит своему соседу высокий, худой как жердь старик в форменной фуражке, инженер Марков.
— Фамилия у него — Зворыкин, — продолжает Рузаев, — он мальчик добрый, но злой. Ссориться с ним никому не посоветую. А сейчас он скажет вам пару теплых слов.
— Видал, Каланча, мой ученик! — радостно сказал Василий Егорыч.