— Не знаю. Нет. Не думаю. Вряд ли. Я не звонила.
— Может быть, звонил кто-то другой? Или звонили ему? Мистер Лейсс?
— Да, я звонил в Лондон, — отозвался Леонард. — У меня срочная деловая встреча. Спасибо, что меня задерживаете.
— Звонок оказался чертовски долгим, — буркнула Конни, очевидно, подумав о счетах.
— С кем вы говорили?
— С парнем из моего клуба, — высокомерно ответил Леонард.
— Из «Асиенды»?
Лейсс бросил на суперинтенданта злобный взгляд, откинулся в кресле и уставился на потолок.
— Это был единственный звонок? — продолжал расспросы Аллейн.
— Насколько мне известно, — кивнула Конни.
— Какие-то сообщения?
— Сообщения?
— Да. Записки? Устные послания?
— Нет, насколько я знаю, — устало ответила Конни.
— Послания? — переспросила Труди. — Да? Послания?
— Я спрашиваю, не приносил ли кто-то письма, записки или других сообщений?
— Никто не приносил! — вмешалась Моппет.
— Но да, мисс. Приносил. Вам. Мистер Белт.
— Какого дьявола! — возмутился Леонард. — Не должна же горничная помнить каждую чертову записку. Это не имеет никакого отношения…
— Тихо! — перебил его Аллейн, подняв палец. Леонард замолчал. — Значит, Белт принес вам письмо от мистера Пириода? Когда, мисс Ралстон?
— Не знаю.
— После чая, — вставила Труди.
— Что было в письме?
— Я не обратила на него внимания. Не помню, — покачала головой Моппет.
— Ты не обязана говорить, — напомнил Леонард. — Молчи.
Он начал насвистывать сквозь зубы. Моппет толкнула его локтем, и Лейсс сразу умолк.
— Что это за песня? — спросил Аллейн. — «Я не прочь»?
— Понятия не имею, — ответил Леонард. Моппет побледнела.
— Вы исправили течь в радиаторе?
Моппет издала какой-то неопределенный звук.
— Мисс Ралстон, — продолжал Аллейн, — вы насвистывали вчера вечером у садовых ворот мистера Пириода?
Все в комнате замерли, словно в киноаппарате остановили пленку.
Моппет пробормотала:
— Что за чушь. Вы имели в виду: на лужайке?
— Я уже сказал: ты не обязана ничего говорить. Просто помалкивай, малышка, — бросил ей Леонард.
— Моппет! — крикнула Конни. — Не говори! Ничего не говори, милая.
Моппет прижалась к ней, свернувшись в комок, как испуганный котенок.
— Тетя Кон! — всхлипнула она. — Я не виновата. Пожалуйста! Тетя Кон! Я ничего не сделала. Пусть он отстанет. Тетя Кон!
Конни обняла ее неловким жестом, в котором было что-то бесконечно трогательное. Она подняла голову и с отчаянием посмотрела на Аллейна.
— Моя девочка ничего не скажет, — тихо произнесла мисс Картелл. — Не пугайте ее.
В дверь громко позвонили.
— Открыть? — невозмутимо спросила Труди.
— Да, пожалуйста, — кивнул Аллейн.