Николя кое-что слышала о приемах леди Бантлинг и мысленно вздохнула с облегчением.
— Вот что я придумал, — продолжал Эндрю. — Я провожу вас домой, где вы займетесь своими важными делами, а сам переоденусь во что-нибудь более приличное. Потом я возьму машину, мы вместе поужинаем и отправимся в Бэйнсхолм.
— А как же вечер с коктейлем, на который вы собирались?
— Забудьте о нем. Прошу вас, соглашайтесь, Николя. Вы приедете?
— Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны. Буду рада.
— Спасибо, Николя. — Всю оставшуюся часть пути Эндрю говорил о себе. Он рассказал, что всю свою жизнь хотел заниматься живописью и брал уроки в художественной школе, где ему сказали, что его работы «совсем недурны». Но дурны они или хороши, он все равно не может заниматься ничем другим. — В галерее Грэнтема есть небольшая студия, — продолжал Эндрю, — где можно рисовать картины и в то же время присматривать за галереей. — Потом он описал утреннюю встречу со своим отчимом и опекуном, мистером Картеллом, и их нервный и бесполезный разговор. — Это было совсем невесело, — меланхолично рассказывал Эндрю. — Он говорил так, словно мы обсуждали какие-то детские фантазии. Черт бы его побрал! Я показывал ему цифры и расчеты, а он даже бровью не повел. Я называл надежных и уважаемых экспертов, которые рекомендовали мне эту сделку, но он меня не слушал. Твердил только, что мой отец не хотел, чтобы я уволился с военной службы. Какого дьявола! — вскинулся Бантлинг, но тут же себя одернул. — Знаете, меня бесит даже не практическая сторона дела: в конце концов, я могу занять денег, заложить свое имущество или что там делают в подобных случаях. Мне отвратительно его самодовольное филистерство. А ужасней всего то, как он отзывался о моей живописи. Я говорил ему о личных вещах, очень важных для меня, а он выставил меня дураком и пустозвоном. Вы можете это понять?
— Боюсь, что могу. К концу разговора вы уже сами начали сомневаться в своем таланте, верно?
— А, значит, вы действительно меня понимаете! Наверно, вам каждый встречный признается в своих проблемах или… Нет-нет, — перебил себя Эндрю, — лучше я не буду об этом говорить. По крайней мере пока. Но спасибо, что выслушали.
— Вам нравятся работы Агаты Трой?
Он удивленно воззрился на нее:
— Конечно, а что?
— Я с ней знакома. Она вышла замуж за Родерика Аллейна из Скотленд-Ярда. Я часто у них бываю. Буквально вчера ходила в гости.
— Да? И какая она? Я однажды ее видел. Худощавая, приятная. Довольно светская. Наверно, острая на язык?
— Вовсе нет. Наоборот, очень скромная. И кстати, всегда интересуется работами молодых художников. — Помявшись, Николя добавила: — Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но, если хотите, я могу показать ей ваши картины.