Эмбер (Шарп) - страница 4

Представила, как он склонился ко мне, плача; его горячие слезы капали на мои холодные щеки.

— О, она была так чиста! — восклицал он. — Так нежна и особенна. Она умерла от любви ко мне. Я больше не смогу никого полюбить!

Здесь я вынуждена прерваться и сказать, что вижу, как подрагивают ваши губы. Пожалуйста, не бойтесь рассмеяться. Мое чувство собственного достоинства не настолько ослепило меня, чтобы я не видела смехотворности тех юношеских мечтаний.

На чем я остановилась? Ах да, взяв мою девственную кровь, а с ней и жизнь, принц больше не сможет никого полюбить. Он проведет остаток дней, вспоминая мое лицо и желая моих прикосновений. Ни одна дама, принцесса или королева никогда не затронет его сердца так, как я. Он проживет жизнь, скорбя по мне, Эмбер, дочери извозчика.

Как ни прискорбно это осознавать, но должна сказать вам, что такие мелодраматические мысли подарили мне первый вкус женского удовольствия. Я застыла и кончила с такой силой, что опустилась на пол. Я схватила ртом воздух, но ощутила лишь холод серебряной монеты, застрявшей в горле.

Я запаниковала и попыталась, кашляя и давясь, избавиться от серебряной помехи с оттиском лица принца. Перед моими глазами промелькнула смерть, и в этом сценарии я была не благородной невинной жертвой, а глупой девчонкой, которая скрючилась на полу в чуланчике для метел с задранными юбками и руками, разящими похотью. Что нехватка воздуха! Я чуть не умерла от позора.

Одурманенная, я с трудом выбралась из чуланчика. Перед глазами плыли черные пятна, и вместе с биением сердца я слышала хрипящий свист от бесплодных попыток вдохнуть.

Все слуги были наверху у постели моей больной матери. Не в силах ни дышать, ни говорить я попыталась подняться по лестнице за помощью, но ноги меня не держали. Я споткнулась, пошатнулась, как пьянчуга, и привалилась к отполированным дубовым перилам у подножия лестницы.

Монета вылетела из моего горла, словно пуля, и проскакала по плитам пола с металлическим звоном, а потом укатилась в тень. Изможденная и задыхающаяся, я осела на лестницу и постаралась не думать о том, как близка была к смерти и посмертному унижению.

Через минуту после того, как мне удалось спокойно вдохнуть, на лестничной площадке послышались шаги, а вслед за ними и скрипучий, задыхающийся голос матери:

— Эмбер! Что с тобой случилось?

Я подняла взгляд на маму, ее бледная кожа резко выделялась на фоне поблекших редеющих рыжих волос. Она опиралась на крепкое плечо одного из наших лакеев.

Я разрыдалась. Никогда не умела плакать красиво. Вскоре мои веки опухли и покраснели, я вытирала сопли и слюни с лица манжетами.