– Потому что короли заводили любовниц?
– Возможно. Но этому есть и другое объяснение.
– Какое же?
– Не всем королям нравились их королевы, – сказал Зейл, открывая перед Ханной дверь ее апартаментов.
– Похоже, где-то я уже об этом слышала.
Он отпустил ее руку, но не отошел:
– Не хочу противоречить себе, но ты начинаешь мне нравиться. И это все усложняет.
– Почему?
Он окинул ее лицо медленным взглядом из-под ресниц:
– Потому что если ты мне действительно понравишься, я не захочу отпускать тебя.
– Но пока ты не можешь сказать, что я действительно тебе нравлюсь.
– Могу сказать только, что ты нравишься мне все больше и больше.
– Боже, – пробормотала она. Ее сердце было настолько переполнено, что начало болеть. – Какой кошмар.
– Ты озвучила мои мысли, – ответил он, но его голос звучал так чувственно, что у Ханны перехватило дыхание.
Ханна поняла, что безнадежно влюбляется в него.
– Хочешь зайти?
– Уже поздно…
– Не так уж и поздно – всего десять вечера. Мы можем заказать кофе или портвейна.
Он посмотрел на нее долгим взглядом:
– Если я войду к тебе, не думаю, что мне захочется кофе.
– Мы могли бы просто поговорить.
– Ты же знаешь – нам и этого не захочется. – Он опустил взгляд к ее губам. – Если мы окажемся наедине за закрытыми дверьми, я сделаю то, чего я хотел еще с того вечера, когда ты приехала.
– И что же это?
– Мне тяжело контролировать себя.
– Но мне просто любопытно.
– Ты же знаешь, что любопытство сделало с кошкой.
– Да, но было ли это приятно?
Его глаза вспыхнули огнем.
– Чертовски приятно, – произнес он, привлекая ее к себе.
Она откинула голову назад:
– Так значит, кошку сгубило наслаждение?
– Ты несносна. Если будешь продолжать в том же духе, я раздену тебя прямо здесь и зацелую.
– Боюсь, это будет слишком весело для охранников.
– Ты испытываешь меня на прочность.
Ей было приятно обнимать его мускулистое, горячее тело. Она прижалась к нему, потерлась о него, как кошка.
– Я не могу заняться этим здесь, – сказал Зейл. – Было бы как-то неудобно делать это в комнате, где жила моя мать.
– Тогда пойдем к тебе.
Он взглянул ей в глаза:
– Ты серьезно?
Она кивнула:
– Я хочу этого…
– Подожди часик. Остынь. Подумай хорошенько. Потому что если мы хоть раз займемся любовью, обратной дороги уже не будет.