Он молчал и смотрел в глаза чужеземцу. Тот тоже молчал и тоже смотрел ему прямо в глаза – спокойно и обреченно.
«Мужество рождается из обреченности, – неожиданно подумалось командору. – Из сознания того, что у тебя нет иного выхода, кроме как с достоинством и мужеством умереть, – открывал он в себе поразительную способность к философствованию. – Но тебе ведь тоже представлялась возможность погибнуть вместе со своим кораблем. Отправить экипаж вплавь, чуть-чуть не дотянуть до мели и погибнуть, привязавшись к мачте. Получив королевский указ о назначении командующим эскадрой, ты поклялся, что погибнешь – если только Господь не изберет тебе иной смерти – на своем корабле, именно таким образом, оставив прекрасную легенду о командоре Морано. Но оказалось, что это не так просто – сочинять легенды, извлекая слова из своего предсмертного стона».
– Мужество рождается из обреченности, а, святой отец? – не выдержал он обета молчания.
Сабля все еще подпирала подбородок Родана с такой неистовостью, что, даже привстав на носках, казак не смог освободиться от нее настолько, чтобы произнести хотя бы слово в ответ.
– Ты уж если спрашиваешь, командор, то дай возможность человеку ответить, – едва слышно проговорил Шкипер. Пытки и несколько холодных ночей, которые ему пришлось провести на полу пакгауза, окончательно истощили моряка и настолько взбунтовали его хворь, что дни, отведенные ему Богом на молитвы и покаяние, оказались сокращенными, по меньшей мере, на три четверти. Шкипер осознавал это и решил идти дорогой мужества до конца. Независимо от того, как его будут воспринимать враги.
– Ты уже не имеешь права говорить. Я лишил тебя этого права. Сейчас я говорю со святым отцом. Ты же готовься говорить с творцом нашим.
– С которым, как я понял, уже несколько часов подряд говорят многие твои прибрежные корсары, – не без удовольствия позволил себе воспользоваться «последним словом» Шкипер.
– Для начала – плетьми, – устало приговорил его командор. – Не забывая, что он еще должен дожить до костра.
Отощавшего, обессиленного Шкипера схватили за шиворот и буквально выволокли из «береговой каюты» командора.
Воспользовавшись возникшей суетой, дон Морано отнял саблю и помассажировал онемевшее запястье.
– Мы с тобой много толковали, порождение сатаны и Иуды. Поэтому сегодня ты ответишь только на один-единственный вопрос.
Родан безразлично кивнул.
– Мне нечего скрывать. Эскадра моя погибла. Я потерял почти всех своих людей, звание командора и доверие адмирала Северного флота; наконец, заслужил гнев самого короля.