– Ничуть не бывало, – отскочил он испуганно. – Ты почти такой же чистый, как и Дори.
– Как Дори? Это уже оскорбление, мой дорогой!
– Оставьте Дори в покое! – ругнулся Эрнст и поставил кастрюлю одним краем на камень для просушки. – Если бы не Дори, то не видать бы вам ночью шнапса!
– Шнапс? Что слышат мои воспаленные уши? Неужели маркитантская лавка выехала так далеко вперед?
Раздался громкий смех. Только Камбала остался озадаченным невольно вызванным им смехом.
Артиллеристы у противотанковой пушки снова оглянулись и покачали головами.
– Камбала! – хохотал Блондин. – Ты величайший! Шнапс из маркитантских товаров в качестве фронтового приложения, черт возьми, да ты просто фантазер!
Он наклонился к берлинцу и приложил указательный палец к губам:
– Никому больше. Секретно, только для командования! Шнапс, естественно, из маркитантской лавки. Еще лучше: он был в маркитантской лавке! Быть может, сидит как раз сейчас бухгалтер и пытается вычислить, куда делись две бутылки водки и пара бутылок коньяка.
– Я понял, – обрадовался Камбала, – Эрнст их тоже стащил.
– Тс-сс! Камбала! Вовсе не стащил! Ты – солдат! А на военной службе не таскают, а организуют! – Блондин покачал головой и пожал плечами: – Совершенно безнадежный этот житель столицы рейха! Эти бутылки также замечательно попались Эрнсту, как та кастрюля. Усек?
Они завыли от удовольствия.
– Значит, так: бутылки лежат в машине у Дори, и если он сегодня ночью приедет, то все будет, понял, Камбала?
– Я же не дурак! Тогда пропустим по маленькой, ха-ха-ха, – присоединился берлинец к настроению остальных.
– Ты разве пьешь шнапс? Я думал, у вас есть только вода из Шпрее!
Камбала разошелся:
– Заткнись, Куно! Когда меня крестили и мой дед пропустил за меня рюмочку, то в купели был чистый, понимаешь ты это, чистый корн! – Он вытянул голову вперед, как хищная птица. – А тебя, Куно, макали тыквой в коровий навоз и…
– Всем почистить оружие! – Ханс стоял перед отделением, широко расставив ноги и уперев руки в бока, лицо его выражало что-то среднее между усмешкой и сочувственным пониманием.
– Сначала – оружие! Потом вы можете жрать, пить и спорить. – Он показал на босые ноги: – Или ухаживать за своими дегенеративными ступнями! – Теперь он усмехнулся своей казарменной ухмылкой. – Вот был бы кадр для «Вохеншау»! Лейбштандарте фюрера в героической борьбе! Босые, как какие-нибудь зулусы или кафры! Консервные банки – естественно, откуда-то стащили. Пустые фляги. Обожравшиеся, словно счетоводы из войсковой продовольственной службы, пьяные, как возчики с пивоварни, а оружие засорено и загажено, как будто мусор им вывозили!