— Нет.
— Во сколько вы покинули студию?
— Около шести. Я уже говорил.
— Да, знакомая из Сарасоты. Здесь кто-нибудь оставался, когда вы уехали?
— Я был последним.
— Вы включили сигнализацию?
— Да, включил.
— И заперли дверь?
— Да.
— Миссис Маркхэм знала код сигнализации?
— Да.
— Значит, у нее был ключ?
— Конечно.
— А этот фильм, над которым она работала, — спросил Мэтью, — вам известно, кто работал вместе с ней?
— Извините, нет.
— С кем она обычно работала?
— Оператор, помощники…
— Что за помощники?
— Помощники — это люди, которые перетаскивают тяжести. Они приходят и уходят, их нетрудно нанять. Но Прю всегда пользовалась услугами одного и того же оператора, осветителя и звукооператора.
— Я хочу знать их имена, — сказал Мэтью.
Генри Карделла считал себя человеком с утонченным вкусом.
— Я хочу, чтобы чувствовался вкус, — сказал он ей.
— Так и будет, — ответила она.
— Поэтому я к вам и приехал, — продолжал он, — в Майами сотни людей могли бы снять этот фильм, и я мог бы обратиться к любому из них. Но я выбрал именно вас.
— Благодарю.
Это было еще в сентябре.
Очень серьезная девушка, подумал он, уже много лет снимает кино, и у нее хорошая репутация. Хочет заработать — а кто не хочет? Выбраться из своего грошового научно-популярного дерьма, чтобы заняться серьезным делом. Он выкладывает сто семьдесят тысяч баксов за то, чтобы сделать этот фильм. Кроме того, она получит десять процентов от общей суммы прибыли, это тоже не пустяк.
Кино — это как коррида: каждый раз один и тот же ритуал. День за днем, кадр за кадром. Потом все это отдается в лабораторию и на следующий день получается в проявленном виде. Ритуал. Рутина.
Он через письменный стол посмотрел на нее.
— Я мог бы сделать этот фильм за сто «штук», даже меньше, — сказал он. Он врал. — Я знаю парней в Майами, которые сварганят его за неделю, — снова ложь, — но тогда я получу дешевку, а мне нужно нечто такое, что не уступало бы первоклассной голливудской продукции, а не то, что можно снять в грязном отеле на Коллинз-авеню, с татуированным матросом и парой шлюх. Здесь, в этом городе, шлюх столько, что не успеваешь застегивать штаны.
Он улыбнулся. Пруденс Энн Маркхэм не улыбнулась в ответ.
Очень серьезная девушка. В серой юбке и белой блузке, в туфлях на низком каблуке, руки сложены на коленях, светлые волосы забраны в пучок — похожа на жену священника. Ему захотелось узнать, какие на ней трусики.
— Мне нужен стиль, — сказал он, — класс. Мне нужен тот же вкус, что чувствовался в фильме о трудных детях. Скрытый, но мощный.
— Спасибо, — сказала она.