— Не пытайтесь, этого еще никому не удавалось.
— Время от времени сюда наведывается сам хан. Естественно, визиты эти он наносит тайно.
Кремидис оглянулся на слугу, тоже, судя по внешнему виду, то ли грека, то ли болгарина, который в это время обслуживал итальянцев, и вновь перевел взгляд на Хмельницкого.
— Кто же вы в таком случае? Только не говорите, что случайно оказавшийся в этих краях купец.
— Богдан Хмельницкий. Из Сечи. Казак. Полковник. Что еще я должен сказать о себе, чтобы вы признали меня первым, кто отгадал вашу тайну?
— Больше ничего. Ваше имя мне совершенно незнакомо, но не сомневаюсь, что очень скоро услышу о вас. Если уж вы, казачий полковник, оказались здесь, то, очевидно, потому, что ведете переговоры с ханом и перекопским мурзой. А значит, очень скоро сумею услышать о вас нечто такое, что заставит гордиться: «Этот человек гостил у меня из уважения к прошлому родины моих предков Византии! Мы расстались с ним искренними друзьями».
«А ведь он почти расплатился за мою отгадку. Причем той же монетой», — подумал полковник.
— Значит, я не ошибся, Ислам-Гирей все же бывает здесь?
— Мне не хотелось бы, чтобы вы или кто-либо другой говорили об этом вслух.
— Тайна Бахчисарайского двора?
— Бывать-то он бывает, — вновь оглянулся Кремидис на слугу и приглушил голос. — Но считает, что об этом никому в столице неизвестно. Он, видите ли, наносит визиты тайно. Нередко вместе со своим тайным советником Карадаг-беем.
— Если с Карадаг-беем, тогда мне становятся понятными причины этих визитов.
— Хан не желает, чтобы подданные, особенно мусульманское духовенство, подозревали его в том, что стремится превратить Крымское ханство в европейское королевство.
— Хотя никогда не забывает, что Крыму суждено находиться в Европе.
— Как не забывает и того, что татары пришли сюда с Востока. Другое дело, что до них здесь были киммерийцы, скифы, генуэзцы, византийцы, венецианцы и еще бог знает кто.
— Но он действительно пытается превратить ханство в королевство?
— Не столько Ислам-Гирей, сколько его советник Карадаг-бей. Если я правильно понял, вам уже приходилось встречаться с ним. Говорят, сейчас он где-то за пределами Перекопа? — Кремидис вопросительно взглянул на полковника, но Хмельницкий сделал вид, что представления не имеет о его местонахождении.
«Интересно, для чьих ушей предназначено все то, что он услышит здесь от своих посетителей? — задался вопросом полковник. — Не может быть, чтобы все это неслыханное собрание сведений умирало в стенах «Византии», каким бы вызывающим ни казалось название этого богоугодного заведения. Так, может, оно уходит в края, где еще бредят возрождением Византии? Был бы здесь полковник Гяур, его это заинтересовало бы не меньше, чем меня».