«…От которого хан потом в любое время сможет отмежеваться, — растолковал про себя его тактику Хмельницкий. — Особенно, если окажется, что турецкому султану вся эта затея не понравилась».
— Ваша воля в этой стране — высший закон для подданных, — двусмысленно подытожил полковник.
— Разве мурза не будет знать, что в переговоры с ним вы вступили уже после переговоров в Бахчисарае? — едва заметно улыбнулся в ответ Ислам-Гирей.
Хмельницкий со всей возможной вежливостью поблагодарил хана и поднялся из-за стола.
— Официально король Владислав IV не отказался выплачивать мне дань, — счел хан необходимым объяснить свой отказ. — А если так, значит, нет и повода для войны. Дороги опасны, обозы с данью идут долго… — тоже поднялся он из-за стола. — Так что надо выждать, полковник. Если же и после того, как ваши воины вместе с аскерами Тугай-бея разобьют его первые полки, королевские послы не прибудут сюда с данью, вот тогда…
Хан не договорил. Его воинственная саркастическая ухмылка сказала Хмельницкому больше всяких слов.
— Я преклоняюсь перед вашей мудростью, великий хан, — сдержанно, с достоинством молвил Хмельницкий.
Полковник уже выходил из зала, когда Ислам-Гирей вдруг окликнул его.
— Мне сказали, что вы прибыли сюда с сыном.
Как ни готовился Хмельницкий к этому вопросу, но все же, услышав его, внутренне вздрогнул.
— С сыном, мудрейший. И с дарами, которые сегодня же…
— И это ваш единственный сын, полковник? — перебил его Ислам-Гирей, хотя при упоминании о дарах, которые Хмельницкий должен был бы преподнести еще до переговоров, глаза его загорелись.
— Единственный. Даже если бы у меня было десятеро, все равно каждый из них оставался бы единственным, — почти повторил он сказанное когда-то Тугай-беем.
— И сколько ему?
— Скоро будет шестнадцать весен.
— Время, когда каждый татарин стремится предстать перед своим родом истинным воином.
— Наши традиции очень похожи.
— Твой сын, полковник, останется у нас. Что ему делать в степи? Посмотрит наши горы, Бахчисарай. Изучит язык и обычаи. Пока ты станешь ханом Дикого поля, он станет первым женихом Бахчисарая. Самую красивую девушку Крыма подыщем, а?!
Хмельницкий угрюмо молчал, делая вид, что предложение оказалось совершенно неожиданным.
— Я взял его с собой именно для того, чтобы показать этот прекрасный край. Тем более что все равно с некоторых пор его домом стал военный лагерь.
— Помня, что твой сын здесь, полковник, ты будешь ревностно заботиться о нашей дружбе, — цинично поиграл желваками хан, удивляясь в душе, что Хмельницкий даже не пытается каким-то образом отговорить его от решения оставить сына в заложниках.