— Ты играешь все одно и то же, Катя! — послышалось из-за дверей.
— Да, но это трудный пассаж! — слабо защищалась пианистка. — Вот здесь: «Там не бывает грусти, скуки, там песня весело звучит…»
— Разреши взглянуть!
Мамочка села к пианино и не слишком артистично, но точно сыграла всю песню. Такова была пани Томсова: холодная, точная, безупречная, без улыбки и нежности. Она содержала в порядке дом, чистила и мыла, играла на пианино. Все так, как положено. Не хуже, не лучше.
Она взглянула на часики, которые висели у нее на шее на длинной цепочке и засовывались в маленький кармашек, вшитый в пояс платья.
— Четверть четвертого! Катя, быстро кофе!
Катя взяла в руки поднос с двумя фарфоровыми чашечками. Кофе был не слишком крепким, не слишком сладким и не слишком горячим. Таким, как надо.
Сзади у садовой стены была беседка, скрывающая в прохладе стол с двумя скамеечками. На столе были разложены книги и тетради, над которыми склонились учитель Томса и его сын Благослав.
И отец и сын выглядели уставшими.
— Вот вам кофе! — сказала Катя и поставила поднос. — Чем вы сегодня занимались?
Благоуш махнул рукой: «Да ну!» — и быстро — а вдруг отец передумает? — закрыл книжки.
Катенька стояла у входа и ждала, пока чашечки опустеют.
Благоуш допил кофе и, громко позвякивая ложечкой, собрал со дна всю гущу. Потом с шумом поставил чашечку на место. Кашлянул. Никакого впечатления. Отец смотрел поверх его головы и чему-то улыбался, будто вдалеке видел нечто прекрасное.
— Папа, можно…
— Да, да, беги! — ответил отец, словно выходя из какого-то забытья.
Катенька шепотом предложила брату отнести его книги домой.
— Бери, — согласился Благослав и стопочкой сложил все тетради и учебники на поднос.
— Поблагодари сестру, — строже, чем обычно, сказал пан Томса.
«Наверное, он говорит так потому, — подумала про себя Катенька, — что исчезло то прекрасное, что он видел».
Благоуш выскочил из беседки. Катя медленно направилась к дому, осторожно неся на подносе чашечки и книги.
Худые ноги, высокие ботинки со шнуровкой, безвкусное платье, до которого она (по словам домашней портнихи пани Чижковой) только теперь должна была дорасти, черный школьный фартук, широкий рот, глаза как фиалки…
Отец печально улыбался ей вслед. Да, теперь вдалеке он не видел вообще ничего прекрасного.
Катенька вымыла посуду и исчезла там, где пахло сеном и яблоками. В маленькой комнатке вполне хватало света для чтения. Она облюбовала это место уже давно. В прошлом году с раскрытыми от удивления глазами она прочитала толстый роман «Тайна замка Гасгамельского», захватил ее и роман «Три мушкетера»; она вздыхала, узнавая о любовных похождениях и тайнах «Подруг пансионата». И там она мечтала.