Майор тяжело вздохнул. Ну не рассказывать же нижним чинам о долгой и кропотливой работе по заманиванию Бонапарта в Россию? Не поймут и не одобрят. Большая политика, она такая... она мало кому нравится.
- Ладно, орлы мои певчие, будем считать, что оправдания приняты. Но впредь попрошу подобного не допускать!
Утром Наполеон проснулся в дурном настроении, и молчал почти до самого вечера. Лишь попросил не останавливаться на обед, сославшись на ноющую от обилия жирной пищи печень. Уважив просьбу, обедать не стали, только сменили лошадей. И к полуночи добрались до Петербурга.
На заставе их ждали. В ярком свете керосиновых фонарей сверкала начищенная медь духового оркестра, блестело золотое шитьё на парадных мундирах выстроенного к торжественной встрече полка, не менее десятка генералов обсуждали вопрос о неуместности хлеба с солью... Готовились заранее!
- Сообщение о нашем прибытии передали по телеграфу, - объяснил Акимов в ответ на недоумённый взгляд и невысказанный вопрос французского императора. - Зная точное время убытия с почтовой станции и скорость передвижения нетрудно высчитать. Государь Павел Петрович отрицательно относится к привычке держать людей на морозе.
- А он сам?
- Встреча назначена на завтра, Ваше Величество.
- Аудиенция, вы хотите сказать?
- Нет, именно встреча. Аудиенцию дают младшему, так что будем точными в определениях.
- А сейчас что делать?
- Если хотите, то могу показать город - в Санкт-Петербурге есть на что посмотреть даже зимней ночью.
- Спасибо, не нужно.
- Тогда едем в церковь.
- Зачем?
- Там на вас снизойдёт благодать, и от лица Франции вы попросите помощи в защите от аглицкого нашествия. Само собой, не безвозмездно.
- Я так и подразумевал...
- Да, но приличия должны быть соблюдены, Ваше Величество. Алчность нам претит, но золото, ниспосланное свыше, совсем иначе выглядит! Из презренного металла становится благородным, да...
Наполеон по достоинству оценил словесные кружева майора Акимова. Действительно, платить всё равно придётся, но это предложение позволяет представить немалую контрибуцию как жест благодарности, и не вызовет злорадных насмешек. А золото... что золото? Его много ещё лежит по европейским кубышкам, и нужно лишь потрясти. Генрих Четвёртый когда-то оценил Париж в мессу... с тех пор французская столица несколько подорожала. Но пусть будет так, как будет!
Где-то на окраине Санкт-Петербурга.
Несмотря на позднюю ночь в трактире "Лошадь в яблоках" довольно многолюдно. Заведение года два как облюбовано извозчиками, и закрыть его по позднему времени - лишиться прибыли, причём немалой. "Кумпанство партикулярного извоза и доставки сугубых грузов" исправно оплачивало выдаваемые своим работникам "сугревные билеты", да и сами они не прочь потратить полученную на чай копейку в оздоровительных целях. Но не допьяна, разумеется.