— Что со мной?
— Боюсь, что на этот раз у нас ciquatera.
— Сiquatera?
Днём раньше мы заходили на Makatea, островок на полпути от Туамоту к Таити, длинный и узкий как палка, с гористым гребнем странной неправильной формы, с пиками, зубчиками и провалами. Остановка не была предусмотрена на этом переходе через Французскую Полинезию, решили в последний момент, отчасти из за отсутствия ветра, отчасти из за сомнений одолевающих нас каждый раз, когда проходим мимо нового острова не останавливаясь:
— Кто знает, что мы теряем; кто знает, когда у нас ещё будет случай вернуться в это место; и кто знает, как оно изменится за это время?
Разноцветный коралловый риф перпендикулярно обрывающийся в бездну, остатки старого причала, хижина на поляне и тропинка бежит вдоль скалистого берега и поднимается по склону холма поросшего джунглями. Не видно жителей на Makatea, только ближе к полудню на тропинке показался пожилой мужчина в цветастом линялом парео обёрнутом вокруг бёдер. Это был сторож причала.
Говорил он на странном французском, возможно потому, что во рту осталось мало зубов. В этот период он почти всё время проводит в горах, ухаживая за огородом. Вчера же спустился к морю, потому что должно было прийти почтовое судно и он должен был принять его. Мы сидели на пальмовом стволе в тени хижины и мужчина рассказывал нам историю своего острова.
— Последние года судно проходит здесь лишь пару раз в месяц, и то не всегда. Раньше было по другому. Раньше суда приходили каждую неделю, даже два раза в неделю, чтобы загрузиться фосфатами. Makatea славился своими фосфатами. Нас было много и мы жили очень хорошо, благодаря их продаже.
Фосфаты добываются из залежей гуано оставленных птицами на скалах. Вся гора Makatea покрыта гуано оставленным за века миллионами морских птиц.
— Мы добывали гуано в горах и суда приходили за ним. Для причаливания судов одна компания из Папеэте финансировала строительство огромного мола, очень длинного, выходящего за риф и для этого большой участок кораллового барьера был взорван динамитом.
Потом вековые отложения, в результате этой «золотой лихорадки», иссякли.
Одновременно фосфаты потеряли спрос на международном рынке.
— Коммерция стала постепенно угасать, суда приходили всё реже и работы становилось всё меньше. Теперь мы снова бедны, наша гора вся в кратерах и трещинах, а рифовый барьер разрушен.
От мола, разрушенного волнами, остался только длинный металлический каркас выдающийся в море с нависающей как призрак стрелой талей.
— Теперь судно, когда приходит, становится вдали от берега и посылает на остров шлюпку, сгрузить то, что мы заказали в Папеэте и погрузить то немногое, что мы ещё можем отправить в столицу.