— Да, действительно. Особенно свою крайне подозрительную способность испытывать мое терпение. Полагаю, однако, что ты имела в виду конечности. — Он замолчал, вспоминая, из-за чего был раздражен. — Ты же могла упасть!
— Но не упала же, — возразила герцогиня, подставляя лицо для поцелуя.
Муж поцеловал ее, ладонями погладив то место, где рос его ребенок.
— Ты должна быть осторожнее, — прошептал он с благоговением в голосе.
Она подняла руки и крепко обняла мужа, упиваясь его жаром и силой.
— С нами все хорошо, дорогой. — Она улыбнулась. — Двенадцать жизней, помнишь?
Он тоже улыбнулся.
— Мне думается, ты уже все их использовала. Во всяком случае, ты использовала свои двенадцать скандалов.
Она сморщила носик, ненадолго задумавшись.
— Да нет, я не могла.
Он подхватил ее на руки и подошел к их любимому креслу, согнав с него Леопольда. Пес улегся на полу и снова задремал, а Саймон устроился в кресле с женой на коленях.
— А падение в Серпентайн?.. И тот случай, когда ты заставила меня гоняться за тобой по Гайд-парку… И когда поджидала меня перед клубом…
— Ну, все это не было настоящим скандалом, — запротестовала герцогиня. Она прильнула к мужу, когда он погладил ее округлившийся живот.
— Достаточно скандально… И еще…
— Приезд моей матери, — подсказала Джулиана.
Саймон покачал головой.
— Она не твой скандал.
Джулиана улыбнулась.
— Но она тот скандал, с которого все и началось.
— Это верно. — Саймон прижался поцелуем к ее виску. — Не забыть бы как-нибудь поблагодарить ее.
Да, и еще — опрокидывание осенней композиции леди Нидэм.
— Но кто же украшает лестницу овощами? И если уж мы решили посчитать все мои скандалы, то как насчет тех, при которых ты тоже отличился? — Она стала загибать пальцы. — Наш с тобой поцелуй в конюшне моего брата… поцелуи на балу по случаю твоего обручения… И давай не будем забывать…
Он поцеловал ее в шею.
— Мм… давай не будем забывать…
— Ночь костров! — со смехом закричала она.
Янтарные искорки в глазах Саймона потемнели.
— Уверяю тебя, сирена, я никогда не забуду Ночь костров.
— Так сколько всего?..
— Кажется… восемь.
— Вот видишь? Я же тебе говорила! Я образец добропорядочности! — Он расхохотался, а она с беспокойством пробормотала: — Нет, девять.
— Девять?..
— Я оскорбила твою мать у модистки. — Джулиана понизила голос. — Перед людьми.
Брови герцога взлетели на лоб.
— Когда?..
— Во время нашего пари.
Он ухмыльнулся.
— Хотел бы я на это посмотреть.
Она потупилась.
— Это было ужасно. Я до сих пор не могу смотреть ей в глаза.
— Ты здесь совершенно ни при чем. Просто моя мать — ужасная женщина. И… кажется, были еще две скандальные выходки в ту первую ночь — на балу у Ралстонов.