Дальше всё пошло по наезженной колее. И после всех наших приключений и моего плена наконец-то я смог привести себя в порядок и немного расслабиться. Праздник на постоялом дворе, который изначально строился для вольного люда и лесовиков и назывался «Приют странника», удался на славу. Все мы погудели очень неплохо, много пили, разговаривали и пели песни, а ночь прошла в любовных играх с милой сердцу женщиной, которая за меня искренне переживала и, как говорил Кум, только узнав о том, что я пропал в лесах, намеревалась в одиночку отправиться на мои поиски. Такое отношение дорогого стоит, его следует ценить, и я делал всё от меня зависящее, чтобы Лида во мне не разочаровалась.
Следующий день прошёл в городской управе, где я познакомился с местными властями и обговорил некоторые промежуточные вопросы относительно пребывания отряда в городе. А после этого как-то резко на меня напала непонятная апатия, и трое суток я ничем не занимался. Просто лежал на диване, смотрел в потолок, курил, пил чай, листал дневники профессора Шульгина, добытые моими бойцами с тела убитого Сурика, и думал о жизни. В общем, хандрил тихой грустью и отдыхал душой и телом.
Сегодняшний день был точно таким же, как и предыдущие три. Однако в светлую комнатушку на втором этаже постоялого двора, где мы жили с подругой, влетела Лида, одетая сегодня очень женственно – в лёгкую летнюю юбку до колен и блузку. Любовница присела рядом, взъерошила мои короткие волосы и спросила:
– Всё думаешь?
– Ага, – меланхолично ответил я.
– О дневниках профессора? – Она кивнула на лежащие рядом с изголовьем дивана толстые синие тетради.
– Да, о них самых. Сильное чтиво. Концентрированная боль человека, излитая на бумагу. Шульгин был неплохим психологом и организатором, консультировал самых больших московских начальников и мог бы во время чумы в бункере отсидеться. Однако он собрал группу из медиков и специалистов МЧС и помчался людям помогать. Народ в группе Шульгина почти весь умер, а его и ещё пару человек судьба в треугольник Нижний Новгород – Симбирск – Казань забросила. За те годы, что он вёл наблюдение за спрятавшимися в лесах и укромных местах людьми, профессор видел, как они превращаются в «зверьков». Всю цепочку размотал и на составляющие фрагменты разложил, хотел свои исследования в какой-нибудь цивилизованный анклав вынести, но не успел, в голодную зиму Шульгина прибили и съели.
– А дневники что? Ты много полезного из них узнал?
– Кое-что, конечно, выяснил. Но здесь хороший специалист нужен, который бы помог мне разобраться с его записями, а то многое мне попросту непонятно. Фрустрация, стрессовое напряжение, моральный надлом, психофизическая перегрузка организма, регрессивное мышление и массовая примитивизация. Множество терминов, общий смысл которых ясен, но надо глубже копать.