— Я знал это, — сказал он спокойным и едва ли не почтительным тоном. — Я знал это, потому что нельзя выглядеть такой невинной, не сохранив чистоты. Ах, Мела, в тебе воплотилось все, чего я желал и о чем мог только мечтать!
А потом он снова поцеловал меня, и тесная комнатка, казалось, исчезла с бумагами и сейфом; мы кружили в пространстве, и все вокруг было так чудесно, что больше ни о чем не хотелось думать, и я только впитывала в себя этот невыразимый словами восторг.
А мужской голос говорил:
— Я люблю тебя, моя дорогая, мой ангел, моя невинная милая девочка.
И другой голос, мой, но ставший неузнаваемым, — вторил ему:
— Я люблю тебя, я люблю тебя, Питер… Я люблю тебя…