Увидав Веру, Воскресенский внезапно замолчал. Выпучив глаза, он следил за нею, пока она выбирала книги. Когда она ушла, он спросил библиотекаря, кто это такая.
— Жена майора, баронесса фон Норденгейм.
Воскресенский схватил себя за бороду и дернул ее изо всей силы.
— Она — майорша? Она — баронесса? Не может быть!.. Это греза… Это греза поэта… Это мечта художника…
Кинулся к записной книге. Что читает эта женщина? Удивительно!.. Бальзака, Жорж Санд, «Современник»…
Поток его красноречия иссяк внезапно. Он нахлобучил шапку и умчался как буря, оставив в глубоком разочаровании тех, кто пришел просто послушать его, и тех, кого он так пламенно и бескорыстно развивал.
Через день он первый подошел к Вере в библиотеке.
— Хоть вы и прекрасные романы читаете, сударыня… хоть Жорж Санд — властительница дум наших — в своих книгах ставит на очередь великий вопрос о женской эмансипации… но… мы сейчас переживаем такое время… Воскресенский, редактор здешней газеты, бывший педагог… а кто вы, я уже знаю… И нечего глядеть на меня с таким удивлением! Пришла пора свергнуть все сословные перегородки и по-человечески просто подойти друг к другу… Мы стоим на пороге величайшего события — освобождения крестьян… Да-с!.. Это факт… Я знаю об этом из достоверных источников… Не пройдет года, как наступит рассвет… Ну-с… так вот, в такие дни нам всем надо сближаться, отбросив предрассудки, надо работать сообща…
Вера молчала, ошеломленная, сконфуженная. Все смотрели на них.
— И если я заговорил с вами сейчас, то не потому, чтоб видел в вас женщину… действительно прекрасную… Мы — новое поколение — чужды этих пошлостей… а потому что…
Вера неожиданно улыбнулась ему. И он сразу потерял нить мысли. Откашлялся, взбил волосы, дернул себя за бороду и восторженно уставился на Веру немигающими глазами. Так католик, ожидающий чуда, глядит на Мадонну.
— У вас все плечо запачкано чем-то белым…
Он даже не понял сначала. Потом вспыхнул, хлопнул себя по плечу, потом опомнился, так свирепо дернул себя за бороду, словно решил ее оторвать, и заметался.
— Ах, ерунда!.. Все это одна ерунда… рукава и все такое… Теперь, сударыня, никто о красоте не думает… За изяществом не гонятся… Все это… устарело… Вы вот лучше скажите: Искандера читали?.. Помяловского знаете?
Оказывалось, читала обоих.
— Теперь Пушкин и Лермонтов не нужны. Они свое сказали. Мир их праху! С Некрасовым знакомы?
— О да, конечно…
— Писарев? Добролюбов? Островский?
Все, оказывалось, читала. С тонкой усмешкой следил за ними библиотекарь.
— Вы, я вижу, Фрегат Палладу брали на днях… разве можно на такой вздор жизнь тратить? Необходимо общее образование… Дреппер, Бокль…