— Что мне теперь делать? — хриплым шепотом спрашивает Мосолов не то у него, не то у себя.
— Что такое? — Его убить?.. Себя убить?..
— Господи, помилуй!.. Александр Иванович… Вы до зеленого змия, миленький, допились…
— Вы их видели сейчас?..
— Кого??
— Вместе вышли… Он кликнул. А она, как собачка, за ним побежала…
— Ах, это вы вот о чем… Да ведь он женится на ней.
— Кто женится?.. Кто?..
— Ой, батюшки!.. Пустите руку-то… Вот сумасшедший!.. Я тут при чем?.. Сам Садовников мне нынче сказал: «Поздравьте меня… — говорит. — Женюсь на Наденьке… Скоро увезу ее от вас… Неустойку плачу…» Я, миленький мой, оторопел совсем… Подумайте, если…
Не дослушав его, Мосолов кидается к выходу.
Весь репертуар приходится изменить. Мосолов «закрутил».
Идет последняя репетиция Тартюфа.
Вдруг входит Мосолов, бледный; обрюзгший, но все-таки изящный, все-таки красивый. Все теперь знают о предстоящей свадьбе. Мосолова жалеют. Но никто не решается с ним заговорить. Он пьян. А во хмелю буен. Его боятся раздражать.
— Будете, что ли, играть в Любовном зелье? — спрашивает его режиссер самым мягким тоном.
— Не буду, — отвечает Мосолов, делая величественный жест. Он садится в сторонке, разваливается, заложив нога на ногу. Он громко говорит какие-то двусмысленности, мешая репетировать, паясничает, критикует вслух.
— Потише! — кидает ему Садовников, сверкнув глазами.
Но он не унимается. Все — словно на горячих угольях. Надежда Васильевна бледна, подавлена. В первый раз она догадывается, что за счастливым, легкомысленным смехом Мосолова скрывается кипучая, страстная натура. Она чувствует назревающий скандал, чувствует, нарастающую злобу Садовникова. Она рассеянна. Спала с тона. Все скомкала…
— Уберите вы его, или я отказываюсь играть! — злобно говорит Садовников антрепренеру.
Но Мосолов уже вскочил и выбежал за Надеждой Васильевной.
Он догоняет ее у двери уборной.
— Здравствуйте… Позвольте ручку!
— Сашенька, вы опять пьяны? — с кротким укором говорит она.
Раскачиваясь перед нею на каблуках, с мутным, воспаленным взглядом Мосолов цинично смеется.
— Эх, хороша Маша… да не наша…
Сзади шепчутся, хихикают рабочие. Шедшие мимо актеры останавливаются.
— Вы с ума сошли?
Она хватается за ручку двери, чтоб не упасть. Какие у него страшные глаза!
— Вы хоть кого с ума сведете… Зачем манили?.. Зачем обещали?..
— Что я вам обещала?.. Вы пьяны…
Она вся дрожит. Подбегает режиссер.
— Будет вам дурить, Александр Иванович, — осторожно обнимая Мосолова, просит он. — Уходите, Надежда Васильевна… Уходите скорей!
Но Мосолов с налившимися кровью глазами старается оттолкнуть режиссера.