Первой реакцией Анжелики было желание дать отпор, но вдруг она прекратила сопротивляться и застыла, подчинившись неистовой атаке. Одиже, готовившийся к отпору, почувствовал тщетность и смехотворность его попытки насилия. Растерявшись, он ослабил свою атаку, а затем и вовсе отпустил пленницу.
Безумным взглядом он впился в запрокинутое назад безжизненное лицо Анжелики.
— Почему вы не защищаетесь? — пробормотал дворецкий.
Анжелика пристально, не мигая, посмотрела на Одиже своими огромными зелеными глазами. Впервые она видела дворецкого так близко и теперь внимательно вглядывалась в его карие глаза, где поочередно вспыхивали и гасли то безумие, то отчаяние, то страсть.
— Вы были весьма полезным деловым компаньоном, Одиже, — прошептала она. — Я не могу этого не признать. Если хотите, возьмите меня. Я не откажусь. Вам известно, что я никогда не отступаю, когда приходит время отдавать долги.
Потеряв дар речи, Одиже продолжал смотреть на Анжелику. Смысл слов, произнесенных ею, начал постепенно доходить до его сознания. Он ощущал прикосновение гибкой и упругой плоти, благоухающей такими незнакомыми и в то же время привычными ароматами, которые лишали его сил. Анжелика казалась совершенно спокойной. Справедливость должна восторжествовать, он имеет право взыскать с нее долг, который она готова заплатить без малейших колебаний. Но ее отсутствующий вид был оскорбителен. Ему предлагали оболочку, лишенную души.
Одиже все понял. Издав звук, похожий на рыдание, он поднялся и, пошатываясь, отступил назад, не сводя глаз с Анжелики.
Она не шевелилась и все еще полулежала на тахте, даже не пытаясь прикрыть оголенную грудь кружевом разорванного пеньюара. Он видел ее ноги, о которых столько мечтал и которые, как он и думал, оказались совершенными. Длинные, стройные, они заканчивались крошечными ступнями, выделявшимися на фоне бархатных подушек, как чудесные статуэтки из слоновой кости. Он глубоко вздохнул.
— Конечно, я буду жалеть об этом всю жизнь, — приглушенно произнес он. — Но, по крайней мере, не стану презирать себя. Прощайте, мадам! Я не нуждаюсь в вашей милостыне.
Он отступил к двери и вышел.
Еще некоторое время Анжелика размышляла, не вставая с тахты. Потом она оценила ущерб, нанесенный ее туалету: воротник из брабантского кружева был безнадежно испорчен!
«Черт бы побрал всех этих мужчин!» — раздраженно подумала она.
Анжелика вспомнила, как во время прогулки на мельницу Жавель мечтала о том, чтобы дворецкий стал ее любовником. Но обстоятельства переменились. В ту пору Одиже был много богаче ее, а воротник, который тогда был на ней, не стоил и трех ливров…