Как бабушке
Америка? Как
в густом тумане,
я полагаю. Она
наблюдает ее
из окна нашего
"таунхауза"
на окраине
Ипсиланти,
штат Мичиган,
откуда видна
только стоянка
машин и помойные
баки в зелени.
Вчера Наташа
играла на травке
перед домом
с черным соседским
мальчиком.
Бабушка долго
следила за
ними с явным
беспокойством,
потом спрашивает:
Нюша,
это правда,
что в Америке
есть негры?
Бабушка!
— говорю я в
изумлении, —
ты полчаса
смотришь на
мальчика, с
которым играет
Наташа. Ты что,
не видишь, что
он черный?!
Бабушка
говорит с сомнением:
То-то и
я думаю: не то
еврей-
Каждый
вечер она требует,
чтобы я проверила,
заперты ли
двери: "А то
газеты пишут,
что в Манхаттане
большая преступность".
— "Да мы-то не
в Манхаттане".
— "Как же, всегда
говорили:
Манхаттан!"
— "Не Манхаттан,
а Мичиган".
Поджала губы
и говорит упрямо:
"Ну, это, может
быть, ты так
считаешь..."
...Николас,
Ваши комплименты
взволновали
меня, наверное,
преувеличенно,
как матроса
после шести
месяцев плавания
(исполнится
через неделю)
обнаруженный
в кармане желудь
(цветок?). Земли
не видать. Сердечное
спасибо за
приглашение,
но идея поездки
в Лондон утопична,
поскольку
американская
потогонка не
дает перевести
дух ни на минуту.
Полцарства
— за месяц
беззаботности!
Так что
всей вновь
обретенной
лондонской
родне посылаю
воздушные
поцелуи воздушной
почтой. Пожалуйста,
пишите мне.
По-английски.
А я буду отвечать
по-русски, тогда,
по крайней
мере, мы не будем
себя чувствовать
двоечниками,
которым задано
написать сочинение.
Николас,
Америка —
"колоссаль",
но Вена — все
еще мое лучшее
воспоминание
в эмиграции,
а Вы — все еще
мое лучшее
воспоминание
в Вене.
Целую,
Аня
ся назад...
Как говорит
одна наша советская
приятельница:
"Я знаю, почему
моя тетка смогла
все это перенести.
Она оглохла
в тридцать три
года".
Разумеется,
я сама никакой
книги написать
не могу, не только
по лени и бесталанности,
но и оттого,
что по-настоящему,
сердечно, помню
только свои
собственные
стыды, позоры
и вины. Ну что
может создать
человек, которому
незнакомо
чувство правоты?
Однако...
возможность
выговориться
меня, признаюсь,
соблазнила,
поэтому, давайте,
сделаем так:
я напишу, что
помню, а уж Вы
превращайте,
как Гоголь,
эти "сцены
низкой жизни"
в "перл создания".
Самое
первое воспоминание
моей жизни —
унизительное
(я вас предупреждала).
С бабушкой за
сценой — то
есть на кухне.
Я сижу на высоком
стуле на дачной
веранде и давлюсь
пирожным "буше".
Бабушкина
сестра тетя
Таня, статная
и что называют
"интересная",
в стальных
локонах, держит
мою руку в своей,
как в капкане,
и, дразня, говорит: