Учительница
"велела" нам
сесть в два
ряда — спинами
к стене, лицом
друг к другу
— и вытянуть
ноги. (Я убеждена,
что слово "велеть"
в русский язык
вернули дети.
Смешно было
говорить:
"учительница
просит" — это
допускало бы
возможность
отказа; слово
"приказывает"
отдавало казармой.
И тогда дети
вытащили из
сказок этот
чудный архаизм
некоего государства:
"Царь велел
своим боярам,
времени не
тратя даром,
и царицу, и приплод
тайно бросить
в бездну вод".)
...Коридор
был узким, так
что когда все
сели, ноги образовали
частую гребенку.
"Ну, кто у нас
новенький?"
— гулко спросила
учительница
и поманила
меня пальцем.
"Девчонка,
девчонка", —
заговорили
наперебой
мальчики. "Онка-онка"
— повторило
эхо. "Петров,
тебя кто учил
так говорить?
Нужно говорить:
девочка. А зовут
ее Анечка". Тут
мои дистрофики
взялись за
животы: "Ой, не
могу — А-неч-ка!"
Однако оживились,
в них даже появилось
что-то человеческое,
задвигались,
сплели ноги
потеснее.
Мне нужно
было пройти
с завязанными
глазами по всей
длине коридора,
не наступив,
естественно,
ни на одну ногу.
"Поднимай повыше
колени, — прошептала
учительница,
завязывая мне
глаза и нос
душным шарфом,
а то заденешь
за их ботинки.
Не бойся, не
бойся, только
старайся. Я
тебе буду
подсказывать,
куда ступать..."
И вот в полной
темноте, холодея,
делаю первый
осторожный
шаг — пусто,
пронесло... Второй...
"Правее, правее,
— кричит учительница,
и я впервые
слышу, как мальчики
смеются. Чему
они там смеются?
"Давай, давай!
Не бойся! Вот
молодец, так
молодец!"
В конце
коридора меня,
взмокшую от
усилий, приняла
другая учительница,
развязала глаза
и поздравила
с боевым крещением.
Я лопалась от
гордости, хотя,
оглянувшись
на переплетение
ног, мимолетно
изумилась
собственной
ловкости. Все
хихикали и
аплодировали.
С достоинством
мастера спорта
я села в конец
ряда. Мальчики
уже казались
симпатичнее,
учительницы
— просто прелесть.
Наверху уютно
погромыхивало
(помню беспечный
тон, которым
всегда говорилось:
"Это далеко-о,
не в нашем районе"),
впереди был
остаток дня
в теплой канцелярии,
новая картинка
для раскрашивания,
подаренная
директором
школы...
Наступила
очередь второго
новенького.
Его вывели из
медкабинета,
и он растерянно
взглянул на
полсотни
косточек, которые
ему предстояло
переступить.
"Не бойся! —
надрывалась
я. — Я запросто
прошла!" — "Она
прошла!" — смеялись
мальчики. И
эхо: "Ла-ла!" И
вот ему завязали
глаза. "Раз,
два, три!" —
скомандовала
учительница,
как и мне. И тут
она сделала
знак рукой, и
все бесшумно
убрали ноги
— только мои
остались лежать
на полу. "Давай,
не бойся! Левее-правее!"
И новичок, идиотски
задирая колени,
балансируя
и с незамеченной
от возбуждения
соплей под
носом, затанцевал,
как страус, по
пустому коридору.
Я не знала, плакать
мне — и тем выразить
истинные чувства,
или смеяться
— чтобы не показать
их. И конечно,
как и всегда
потом в жизни,
выбрала второе...