Попал ему на язык этот «эгрегор».
А когда мы приехали в Иркутск и подъезжали к гостинице, сидевшая рядом с водителем прокуренная фанатка Распутина закричала, обернувшись в салон: «У кого-нибудь есть мелочь, деньги разменять?» — а когда купюру ей разменяли, на выходе бросила какую-то сумму нашему водителю на приборную доску…
Благодарности за то, что их доставили в Иркутск, мы от московских «духовных культуроносцев» не услышали. Ну, а те слова, которые пробормотал им вслед взбешённый этой подачкой наш водитель, я здесь приводить не стану…
…Ладно, с тем, что за публику ежегодно возит в Иркутск на фестиваль духовности и культуры «Сияние России» Валентин Григорьевич, мы разобрались. А теперь я вернусь к тому, с чего начал — к своей «ночи в музее». Просто, это небольшое (или — большое?) отступление я сделал только потому, что тогдашняя наша «музейная ночь» началась, в аккурат, на праздничном концерте в честь закрытия этого высококультурмультурного праздника.
Я щёлкал фотоаппаратом снимки для своего газетного репортажа — тогда я ещё работал в «АиФке» — когда меня выловил в праздничной толпе мой друг Лёша Шманов:
- Старичок! Рад тебя видеть!!! Какие у тебя планы на вечер?
Шманов — он такой: если он спрашивает, какие у вас планы на вечер, это означает только одно — то, что Лёха зовёт вас выпить. А в те годы Шманов ещё не был прозаиком, а был поэтом, и своего сорокалетия, соответственно, не отпраздновал. Говорю об этом только потому, что на одном литературном сайте он так и написал в своей автобиографии: «…до 40 лет писал стихи, выпустил две книжки. Где-то работал, что-то делал… Не помню. Пил много…». То есть, разговор происходил в тот период, когда Шманов занимался первичным сбором сюжетом для тех своих рассказов и повестей, которые принялся на-гора выдавать, едва разменяв сороковник.
Так вот, он и спрашивает, Шманов этот:
- Какие планы на вечер?
- Да никаких, — говорю, — бар в Доме Актёра уже закрылся, в ДомЖуре — тоже. Но, если что, то денег немного есть…
- Деньги — это хорошо! — говорит Шманов, — они нам утром очень понадобятся! Тут Ячменёв приглашает ехать к нему в музей, гулять всю ночь! Поехали с нами!
- Иди ты, — говорю, — со своим Ячменёвым, знаешь, куда?… Ещё этого мне не хватало… — и дальше очень кратко и ёмко даю Лёшке понять, почему я категорически против его предложения. Дело в том, что покойный Евгений Саныч Ячменёв был… как бы подилекатнее выразиться? Одним словом, есть такой анекдот: «Скажите, а почему в таком богатом культурными традициями городе, как Иркутск, до сих пор нет гей-клуба?» — «А зачем Иркутску гей-клуб? Ведь в Иркутске есть дом-музей декабристов!»… Так вот, Евгений Саныч был бессменным директором этого самого музея. Со всеми вытекающими.