- Ты это, Барсук… давай-ка, закуси! Плавленный сырок «Дружба»!…
Мишка закусил — и вновь протянул руку за бутылкой. В бутылке плескалось тёмное непрозрачное термоядерное пойло под названием «креплёный портвейн».
- Ух ты! Разошёлся Барсук!… - гудели однокурсники, — а ты… это… свою любимую женщину-то теперь нормально дотащишь?
- А то! — небрежно отвечал Мишка, — чего ей, матрёшке плюшевой, сделается? — и, действительно, гордо зашагал вперёд, неся факультетское знамя на вытянутых руках, ибо в этот момент настала очередь демонстрировать единство с партией студенческим колоннам, и была дана команда начинать движение.
По площади, на которой на трибуне выстроились партийно-номенклатурные «шишки», колонна во главе с Барсуковым прошла безо всяких приключений: традиционно поорали «ура-а-а!» в ответ на торжественно-бодрые вопли из репродуктора, свернули с площади на улицу имени лётчика-героя Валерия Чкалова, и… Я говорил, что в Мишкиной голове сорвался какой-то предохранительный рычажок — потому что, вместо того, чтобы присоединиться к старосте и комсоргу, которые стали собирать «наглядную агитацию» с тем, чтобы пойти и сдать её факультетской коменде, Мишка вдруг решил идти вместе со всеми в общагу.
Может быть, если бы комсорг или староста его окликнули, или если бы кто-нибудь спросил его, не хочет ли он пойти и сдать знамя, всё случилось бы по другому — но никто его не окликнул и ни о чём не спросил. И Мишка Барсуков отправился «праздновать» в компании однокурсников прямо со знаменем…
…Кто учился в высших учебных заведениях необъятной родины моей, тот должен иметь представление о том, что такое студенческая пьянка в общаге. Для тех же, кто был лишён данных впечатлений, могу пояснить лишь, что это — нечто, очень похожее на традиционные увеселения античных римлян: тут тебе — и вакханалия, и оргия, и гладиаторские бои, и выступления патрициев перед Сенатом. И всё это — в одном флаконе! И густо перемешано. Поэтому, нет ничего удивительного в том, что попойку в общаге Мишка запомнил плохо: помнил он, что сначала было весело, потом кто-то что-то сказал, а кто-то другой в ответ сказал ещё что-то, а первый сказавший обиделся; а потом, вроде бы, кто-то кого-то начал бить, и девчонки ещё кричали: «Миша!!! Миша-а-а!!!» — и Миша кого-то лупил по голове… да-да, лупил по голове какой-то длинной и тяжёлой палкой — а на палке была какая-то тяжёлая тряпка цвета бордо… А потом он очутился на улице — а рядом с ним была какая-то красотка — явно, не с их курса — которая говорила: «Ну Миша… Миш… ну, не надо… пойдём ко мне — я тебе компресс на глаз положу… у меня дома ещё бутылка вина есть… родители уехали…»