- Это не ты.
- А она меня псом назвала. Бешеным. За что?
- Это со страха. Иногда люди говорят не то, что думают.
- Я ведь не пес... и не бешеный...
- Конечно, нет, малыш.
Янгар не слышал.
Он говорил. И дышал сипло. И пот с него градом лился. И значит, опоздал Кейсо с бальзамом. А может, на медвежьих когтях жила неведомая зараза, изгнать которую из крови не под силу даже аулерским шаманам.
- Думал, избавился, а оно во мне... все еще во мне... десять лет... и Север... шел, потому что оно - от песков... а здесь песка нет... чтобы красный и горячий. Или другой... на арене кровь присыпали. Влажный хуже... оно не возвращалось так долго... и все... я решил, что свободен. А оно во мне.
Его голос звучал все тише. И Кейсо, положив голову мальчика на колени, сдавил виски руками.
- Это ты?
Черные глаза подернулись поволокой.
- Я, малыш.
- Зачем... ты со мной... зачем?
- Просто так...
...и еще потому, что пропадешь ведь.
На следующий день выехать не получилось: Янгар Черный сгорал от лихорадки. Он метался в бреду, то кричал, то плакал, умоляя вернуться, то грозил кому-то. Обещал молчать. И клялся, что сдержал слово. Не рассказал. Выдержал.
Темные пальцы с одинаковой яростью рвали, что траву, что руки Кейсо. Он же, не отходя ни на шаг, молил богов Севера еще об одной милости: дать мальчику шанс.
На жизнь.
Настоящую, а не ту, которую он себе создал.
Еще через сутки воспалились раны, нанесенные медведем. И Кейсо снимал швы, выпускал желтоватый гной, а затем, связав Янгара по рукам и ногам, выжигал раны каленым железом.
И вновь обращался к богам.
Но верно те был далеко, потому что стало лишь хуже. Раны продолжали гноиться, а Янгар уже не мог стонать. Он лежал и тихо поскуливал. А когда Кейсо пытался влить в него воду, хотя бы воду, Янгара рвало.
- Глупый, глупый мальчик, - Кейсо гладил черные спутанные волосы. - Ну куда ты полез... вечно себя бессмертным считаешь... неуязвимым...
- Лето, - сказал Черный Янгар, приоткрывая глаза. Вряд ли он видел хоть что-то, а если и видел, то - понимал, что видит. - В камне живет лето. Понимаешь?
- Понимаю.
- Летом тепло... и солнышко... я люблю солнышко. Здесь оно ласковое... мама боится, что простыну. Но я сильный.
- Конечно.
- У мамы много камней. Ей нравится перстни. Я помогал выбирать... все забрали, - Янгар вздохнул и скривился от боли. - Им печать нужна была... спрашивали... долго спрашивали... я не сказал. Хорошо, что мама умерла. Я бы не смог молчать, если бы ее... ночью пришли... сначала отец... охота... нельзя верить кёнигу... дядя... печать... Великий Полоз следит...