В последнем пункте договора оговаривалось, что в том случае, если Бланка умрет, не оставив наследника, вся сумма – включая и земли, и ренты, которые нужно было выкупать вместе с ними, – вернется Маго или ее наследникам. Итак, 9 апреля 1314 г. из-за королевских невесток разразился настоящий скандал.[939] Бланку отправили в Шато-Гаиар. Маго имела все основания опасаться конфискации, решение о которой вполне мог вынести суд, поэтому становится понятным, отчего она была так любезна по отношению к Мариньи и Латильи в августе 1314 г.
Мы уже видели, что ее отношения с Ангерраном от этого не переставали быть несколько натянутыми. Период его величия подошел к концу, многие перестали скрывать свою злобу, и Маго д'Артуа в том числе. Современники считали ее одним из злейших врагов Мариньи. Жоффруа Парижский написал:
Во всем его противником был
Особенно мессир Карл,
Но он не нанес ему никакого вреда;
А Артуа графиня
Стала для него (Мариньи) заботой и тяжким бременем.
[940]По мнению Жана де Сен-Виктора, именно под влиянием Карла Валуа и графини Артуа, а также графа Арманьяка Людовик X отступился от Ангеррана.[941] Более того, если верить Ж.-М. Ришару,[942] адвокат Жан Аньер, выступавший в суде против Ангеррана, получал деньги от Маго; но мы чуть позже покажем, что он их получал также и от Роберта Бетюнского. Наконец, мы уже рассказали, зачем Маго сделала для себя копию показаний Ангеррана.
Произошедшее представляется нам ясным: Мариньи, который помог торговцам Ипра победить в споре людей Маго, долгое время поддерживал с ними взаимовыгодные отношения; по его наущению[943] была арестована Жанна Бургундская, жена Филиппа Длинного, виновная лишь в том, что вовремя не сообщила о проделках своих сестры и невестки, причем как Бланка, так и Маго сохранили к ней доброе отношение. Наконец, Маго, по всей видимости, должна была разделять досаду высокородной знати; для ее зятьев, для ее племянника по браку, Людовика д'Эвре, его родственников и союзников Мариньи был всего лишь выскочкой. Присвоение в декабре 1313 г. поместью Мариньи статуса баронского, конечно же, вызвало раздражение даже у тех, кто не имел никаких личных претензий к Ангеррану. Естественно, что Маго д'Артуа, которая более не могла рассчитывать на услуги Мариньи, перешла на сторону его противников, причем сделала она это очень аккуратно, чтобы избежать назойливых пересудов.
Мы еще не рассматривали подробно письмо, адресованное Ангерраном графине Маго, которое мы опубликовали в другом издании.[944] Это письмо, написанное так, чтобы его могла понять лишь та, кому оно предназначалось, безусловно, не представляет большой ценности для истории королевского камергера. Тем не менее из него становится понятно, что Ангерран был настолько влиятелен в глазах графини, что мог давать указания ее посланнику.