Но вот настала пора перестать придурятъся. Так прижало, что самое время взяться за ум и не только придумать остроумную комбинацию, но однажды ее и провести...
Остроумность комбинации заключалась в том, что, окончательно решившись избавиться от собственности и думая, как свою затею осуществить, Дудинскас выставил на продажу вовсе не Дубинки, не типографию, не издательство, а... идею таможенной марки. Весь «Артефакт» он предложил забрать в придачу и не глядя. То есть со всеми долгами и всеми потрохами, как шапку нищего, которую выкупают, не считая. А чего считать, если продаются вовсе не станки, не машины, не постройки, не мельница и не баня... Кому все это нужно, тем более арестованное!
Так и сговорились, что новые хозяева просто переоформят «Артефакт» на себя, выплатив прежним владельцам какую-то мелочь: их доли в уставном фонде. Но все это при условии...
Если Дудинскас сумеет отстоять за «Артефактом» право производить ценные бумаги, то есть сохранит лицензию.
Если Дудинскас со Станковым сумеют удержать команду, а значит, передадут секреты технологии и опыт работы.
(Сговорились, что Станков останется директором и, работая под новой крышей, будет по-прежнему выполнять заказы, которые Дудинскас по-прежнему будет находить, по-прежнему обивая пороги, обеспечивая делу защиту, разбираясь с наездами. Все в той же роли председателя правления, только теперь уже наемным работником, о чем он давно мечтал. И так — два года.)
что тогда?
О, тогда все будет замечательно!
Если все получится, то заработанных ими денег хватит, чтобы расплатиться с новыми хозяевами за то, что они сразу при покупке погасят долги Налоговой инспекции.
А если вдруг выйдет еще и отвоевать марку, то выручки от нее за первые два года хватит и на то, чтобы бывшие хозяева «Артефакта» получили все, во что они свою фирму оценивают.
Отвоевать марку можно при условии, что комиссия ГЛУПБЕЗа сделает по «Артефакту» правильные выводы, Дудинскас уладит конфликт с КГБ и сумеет снять штрафные санкции Службы контроля...
Надо ли говорить, что все эти «если» для Дудинскаса, для Станкова, для Ольги Валентиновны были унизительны, а условия — кабальны. Только Агдам Никифорович, про которого, едва познакомившись, новые хозяева все поняли и кого «в придачу» не захотели (сразу потребовав его увольнения), испытывал скрытое торжество.
Выходило, что все их железки, сараи, все их цацки, вместе взятые, не стоят ничего. Ну совсем ничего не стоят. Ну точно как дом Миши Гляка. И чтобы от всего, что у них как бы есть, избавиться, им нужен «совсем пустяк»: нужно еще годика два повкалывать, но уже не хозяевами, а по найму. И