— Тогда отдыхайте. Поговорим вечером, за ужином. Если что-то понадобится, позовите Базима. Мне пора идти.
— Что-то случилось?
— Да, есть кое-какие безотлагательные дела. Нужно поговорить с Мурадом и с караванными картелями. Потребуется почти целый день.
— Что ж, до встречи, — сказал Макрон.
Симеон улыбнулся и направился к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Макрон от души зевнул и выгнул спину.
— Я просто валюсь с ног. Базим!
Раб, шаркая подошвами, появился из маленькой комнаты в конце зала.
— Слушаю, хозяин!
— По-гречески говоришь?
— Конечно, хозяин.
— Молодец. Проводи меня в комнату, которую ты приготовил.
— Да, хозяин. Сюда. — Раб провел их через двор, свернул в узкий проход, и они оказались в огороженном садике. Вьюнки взбирались по шпалерам, накрывавшим половину сада, и создавали тень и прохладу. В углу располагалась большая комната с двумя простыми кроватями вдоль стен. Ухо Макрона уловило звук текущей воды, и римлянин удивленно огляделся.
— Там фонтан.
Макрон пересек сад и остановился перед маленьким бассейном, в который из пасти бронзового льва на стене извергалась тонкая струйка воды. Префект опустил руки в воду и ощутил на коже прохладный поток. С тех пор как они с Катоном высадились в Кесарии, вода оставалась такой бесценной роскошью, что увидеть фонтан здесь, в доме Симеона, казалось настоящим чудом.
— Мой хозяин подумал, что вам захочется отдохнуть там, где слышен звук бегущей воды, — объяснил Базим.
Макрон улыбнулся.
— Он правильно подумал. Огромное ему спасибо.
Макрон подставил голову под струю воды и встряхнулся, разбрызгивая капельки по залитым солнцем плиткам двора. На мгновение он перенесся в детство, в долгие летние дни, когда он плавал с друзьями в маленькой речушке, впадавшей в Тибр. Потом воспоминание ушло, и осталось только ощущение безмерной усталости. Макрон тяжело прошаркал к комнате, которую приготовил Базим.
— Эй, Катон! Ты куда запропастился?
Катон крепко спал, не сняв подаренную накидку; голова покоилась на валике ложа. Макрон улыбнулся: боевой товарищ опередил его, поторопившись уснуть, чтобы не слышать храпа приятеля. Скинув сандалии, Макрон заметил, что Катон даже не разулся. Чуть помедлив, Макрон склонился над другом, осторожно стянул с его ног сандалии и опустил их на пол. Потом улегся на свою постель и улыбнулся от удовольствия, ощутив пухлый матрас. Неподалеку приятно журчала вода, лучи солнца пробивались через листву на шпалерах. Макрон закрыл глаза. Он пролежал бы так несколько дней и вдруг понял, что совсем не против, чтобы царь Набатеи не слишком торопился возвращаться в столицу.