— А-ма-ри-э… — прочёл он по складам. Вскинул глаза на мастера: — Дорого ли стоит эта вещь?
— Это лютня эльфийской работы. — Фолоуди по-прежнему говорил странно и смотрел странно. И что самое интересное — все так и смотрели на Гарава молча. Даже Фередир.
— Она очень дорогая? — продолжал немного сердито допытываться Гарав, уже решивший — упрямо! — купить именно эту вещь во что бы то ни стало. Денег с собой почти не было, но ничего не стоит Фередира оставить тут, а самому доскакать до крепости и обратно — и заплатить какую угодно цену. Ну… почти какую угодно.
Фолоуди странно улыбнулся:
— Очень. Она стоит всех денег, что у тебя есть с собой.
Гарав свёл брови, окинул мастера с ног до головы хмурым и внимательным взглядом. Хмыкнул. И, глядя прямо в глаза Фолоуди, вытащил из кожаной сумочки на поясе рядом с ножом зарни и два фартинга. Подбросил их на ладони.
— Вот.
— Этого достаточно, — совершенно спокойно ответил Фолоуди и аккуратно взял с жёсткой мальчишеской ладони все три монеты. — А хороший чехол для лютни можно заказать напротив и чуть наискось, там видно вывеску «Работы с кожей».
— Мастер Фолоуди, в чём подвох? — прямо спросил Гарав.
Улыбнувшись, Фолоуди молча взмахнул беретом и чуть согнулся в изящном поклоне.
* * *
Первое, что услышал Эйнор, войдя в свои комнаты, было музыкальное, хотя и не в лад, позванивание струн — по слуху рыцарь тут же определил отличную лютню. Улыбаясь, он прислушался. Похоже, Гарав всё-таки купил себе инструмент. Ну и отлично. Когда Волчонок смотрел на казнь, у него временами было такое лицо, как будто рубят голову ему самому. Эйнор слишком хорошо знал, что без жестокости невозможно бороться с жестокостью. Знал и другое — немало молодых и отважных, прямых и очень честных людей не в силах вынести несоответствие мечты о войнах за Правду и Свет — яростных, кровавых, но честных — с реальностью, в которой слугам Тьмы рубили головы, травили ядом и стреляли в спину, в тоске и смятении уходили в поисках Правды — во Тьму. А когда они спохватывались и начинали понимать, в чём истинная суть вечного сражения — было уже поздно… Гараву он такой судьбы не желал ни в коем случае. И был рад музыке… хотя, похоже, это скорей настройка инструмента, и неумелая. А лютня, судя по звуку, дорогущая. Такие стоят не меньше пяти кастаров. Ну Волчонок…
Эйнор вошёл в комнату младшего оруженосца, сделав сердитое лицо.
Гарав со скрещенными ногами сидел на постели в одних коротких штанах, с распущенными волосами и с явным наслаждением щипал так и сяк струны лютни, подстраивая их на слух и привыкая к большому количеству.