…Скучал ли Гарав? По дому — почти нет; память о прошлом словно ледком подёрнулась, и он теперь почти всё время думал, что прошлое Пашки и правда выдумка. Да и некогда скучать, когда — каменный двор, насмешливые и подбадривающие крики вокруг, и тренировочный меч кажется настоящим, как в книге Лукьяненко. Или когда вечером сидишь на подоконнике (а высота, и дух захватывает, и страшно, и сладко — и заставляешь себя спустить ногу в пропасть и качать ею) и полупоёшь-полуорёшь что-нибудь «солёненькое» или боевое — а снизу орут, чтобы «ещё!»… Или когда скачешь по холмам, и собаки стелются впереди, лают, и все смеются и перекликаются, а потом выкатывает на небо одурелая, с синевой, лунища — и трава начинает пахнуть сумасшедше, так, что соскакиваешь с седла и катаешься по ней почти против воли, чтобы сбросить с себя какое-то пьяноватое, опасное осатанение…
А вот тоска по Мэлет накатывала временами так жестоко, что мальчишка тихо мычал и садился писать длинные письма — письма, которые никогда не отошлёт, а если бы и отослал — никто в этом мире их не прочтёт. Исписанные на русском листки он складывал в сундук и старался не перечитывать, специально заваливал сверху остальными вещами.
Как сбить эту тоску, Гарав не знал. Он надеялся только на время, которое, говорят, лечит всё… и одновременно почему-то твёрдо знал, что никакое время тут не поможет. Фередир звал его съездить к себе домой, и Гарав решил, что, если ничего не произойдёт важного и если их отпустит Эйнор, то в конце лета и правда можно будет навестить семью друга недалеко от плавней…
За новой переполненной событиями жизнью Гарав подзабыл свои планы насчёт Пашкин-холла и немало удивился, найдя завалившийся за стол листок. Но, сообразив, что это такое — было раннее утро, — предложил Фередиру, который только что проснулся, сходить в обещанную им Гильдию Строителей.
— А, конечно пошли! — обрадовался тот. — Сейчас соберусь и сходим. Деньги бери!
Пока Фередир собирался, Гарав отсчитал на столе четыре сотни кастаров. Остаток ссыпал в обычный кошель, а эти четыре сотни — в прежний мешок, и прицепил его на пояс. Пояс оттянуло вниз. Если честно, Гарав и сам не знал, что он будет делать с домом и зачем он вообще ему нужен. Но о том, что собирался сделать и о предстоящих тратах — громадных, что и говорить — не жалел.
— Эйнор! — окликнул между тем рыцаря Фередир. — Мы с Гаравом сходим вниз, в город, он собирается заказать себе дом!
— Заказать себе что?! — Рыцарь почти мгновенно появился в комнате Гарава, опередив Фередира. Придвинул пергамент, который Гарав ещё не успел свернуть, немного удивлённо его осмотрел. — Ого… Это целое поместье… — Потом перевёл взгляд на оруженосца, который мялся рядом. — Так, значит, ты решил не служить в крепости?