Майор Игнатов, вызванный к генералу на двенадцать часов, явился секунда в секунду — строгий счёт времени был ещё одной особенностью Панова.
Когда майор вошел в кабинет, Виталий Иванович, как всегда, сидел за столом с непроницаемым лицом.
— Садитесь, Валентин Петрович, — пригласил он Игнатова.
Голос бесстрастный, но в глазах генерала взметнулись и тут же погасли крохотные искорки. Игнатов напрягся: пожалуй, искорки не сулили ничего хорошего. Ведь только сегодня утром у них состоялась завершающая беседа. Они сидели вдвоём и обстоятельно обсуждали каждую мелочь. Неужели ещё чего-то не учли?
— Валентин Петрович, — сказал генерал, глядя прямо в лицо Игнатову, — вы остаётесь с нами.
Майор застыл от неожиданности.
— Я сам удивлён, — продолжал ровным голосом Панов, — но поступило распоряжение из центра. Туда, — он сделал неопределённый взмах рукой, — пойдёт другой человек.
Валентин постарался сохранить спокойствие. Более десяти лет работы в органах научили его предельной выдержке. Это поначалу он пытался задавать вопросы начальству, а теперь выслушивал распоряжения молча, коротко рапортовал «есть!», точно зная, что рано или поздно всё прояснится. Но сейчас душа протестовала так бурно, что он боялся выдать себя, и потому на мгновение отвёл глаза.
Эта операция — его детище. Он так хорошо всё продумал, подготовил… Ну, конечно, при участии Коли Чернова и самого генерала, но в основу легли именно его идеи. И вдруг всё рушится, неожиданная замена. Почему?
— К вам одна просьба, — продолжал Панов. — Пока никому не говорите, что остаётесь. До момента передислокации. Вернее, это приказ.
Как ни старался Валентин, но всё же едва мог скрыть недоумение, огорчение, растерянность, и Виталий Иванович счёл своим долгом поддержать его:
— Ваш опыт пригодится для руководства этой операцией отсюда, а возможно, и для связи с…
Секунду-другую генерал думал, назвать ли имя сейчас или пока воздержаться, но всё же решился и сказал:
— Его зовут Зигфрид.
Затем, словно предваряя возможные вопросы со стороны Игнатова, быстро добавил:
— Вы свободны.
Майор вышел. Виталий Иванович, не поднимаясь из-за стола, не меняя положения, ещё некоторое время обдумывал создавшуюся ситуацию. Он знал, почему отвели кандидатуру Игнатова, но почёл за лучшее пока не объяснять. Из центра сообщили: возможна утечка информации о предстоящей деятельности майора, поэтому его срочно заменили другим человеком, которого здесь никто не знал. А Игнатову необходимо отойти вместе со всеми и помогать в осуществлении операции.
«Об отступлении говорят как о деле решённом», — недовольно подумал генерал, и две искорки в глазах метнулись из стороны в сторону. От затылка к вискам стала расползаться тупая боль, мысли едва ворочались в голове. Через день-два придётся переносить расположение разведывательной группы. Казалось, к операции всё готово, а теперь на тебе… в «игру» вступает дублёр, которого он сам ещё в глаза не видел. Установить связь дублёра с Морозовым, ввести его в дело срочным порядком будет нелегко. А хуже всего, что из хорошо продуманной цепи выпадало важное звено — Игнатов, знавший как операцию в мельчайших деталях, так и город с его многочисленными проходными дворами, короткими переулками, то и дело упирающимися то в гору, то в глухую стену старинного дома. Нелегко будет дублёру быстро сориентироваться в эдаком местечке.