Давали «Жизель», и зрители наслаждались спектаклем. Во втором акте князь задремал, и Кристиана осторожно взяла его под руку. Она знала, как тяжело приходится отцу. Ганс Йозеф — а до него его отец — сделал все возможное, чтобы превратить аграрную страну в процветающее государство с сильной экономикой. За время его правления страна расцвела. Немало времени и средств князь тратил и на гуманитарные проблемы. Фонд, созданный им в память о покойной жене, проводил огромную работу в развивающихся странах. Кристиану привлекала деятельность фонда, однако отец не поощрял ее интереса, он не хотел, чтобы она подвергала свою жизнь опасности, работая в диких и труднодоступных местах. Тем не менее Кристиана надеялась, что он хотя бы разрешит ей работать в административных структурах фонда и участвовать в поездках руководящих сотрудников. В конце концов она имела на это право. Фонд принцессы Агаты принадлежал к числу наиболее богатых и эффективных благотворительных организаций Европы и в значительной степени финансировался из личных средств ее отца.
Они вернулись во дворец около полуночи. Экономка приготовила для них легкий ужин, и Кристиана с отцом немного поболтали за столом, обсуждая спектакль. Они часто приезжали в Вену, чтобы посетить театр или послушать симфонию. Это вносило разнообразие в их строго регламентированную жизнь, и князь Ганс Йозеф любил эти короткие путешествия в обществе дочери.
На следующее утро он посоветовал ей отправиться за покупками. Кристиана ограничилась двумя парами туфель и сумкой, приберегая силы для Лондона. Вещи, которые она покупала в Вене, предназначались для официальных приемов и церемоний, а одежда, купленная в Лондоне, — для дома или личной жизни, которой у нее на данном этапе не было. Последние четыре года Кристиана не вылезала из джинсов, однако, вернувшись домой, она вынуждена была изменить этой привычке. Отец не любил, когда дочь покидала дворец в джинсах, если только она не собиралась, сидя за рулем, покататься по окрестностям. Кристиана должна была семь раз подумать, что сказать, что надеть, куда и с кем пойти. Даже случайное замечание, оброненное на публике, могло быть услышано и неправильно истолковано. С юных лет Кристиана знала, что для дочери князя недоступна личная свобода. Она остро сознавала, что любой ее поступок, любое слово могут поставить отца в неловкое положение, и прилагала все усилия, чтобы не подвести его. Фредди относился ко всему гораздо проще, часто попадая в ситуации, заставлявшие близких сгорать от стыда. Он просто не думал о последствиях своих поступков — в отличие от сестры, которая помнила об этом всегда.