— Вася, меня не сегодня-завтра в армию заберут. Помоги устроиться на любую должность.
Я знал, он никудышный работник, любитель выпить, и не хотел с ним связываться.
— Не смогу помочь. Я сам всего лишь техник, а такие вопросы решает директор.
— Попроси директора, ведь я тебе тоже помогал.
Проклиная себя за мягкотелость, пошел к директору. Тот, как ни странно, помог. Все закончилось неприятностью. Родственник очень боялся призыва, а его должность простого рабочего не давала брони. Он уклонялся, пытался прятаться на мелькомбинате, пока за ним не пришел милиционер и обругал нас, что прячем нарушителя. Что стало с родственником, не знаю.
На мелькомбинате имелся комсорг, кудрявый губастый парень, Виталий Желтков. Он любил со мной поговорить о девушках и рыбалке. Общение с ним тяготило. Он хвалился и врал по любым пустякам, одновременно произносил много всяких слов о долге, верности родине. Я чувствовал непонятные грехи и ежился. Комсорг комбината — большой человек! Я очень удивился, когда он растерянно сообщил, его забирают в армию, а остается много всяких дел. Ну, ничего, он поговорит в райкоме партии, и его оставят.
Действительно, на какое-то время оставили. Комсорг даже возглавил ремонтную бригаду, но толку от него не получилось. Если раньше он мог филонить, то теперь стало сложнее. Он пытался снова сесть на своего любимого конька — болтать о долге и комсомольской совести. Оправившись от испуга, однажды строго спросил меня:
— Ты вот работаешь, а почему в армию не спешишь? Боишься?
— Призовут — пойду. А пока считают, я здесь нужнее.
Но губастый Желтков не отставал:
— Сейчас долг каждого воевать с фашистами.
Меня это разозлило, и я перешел в наступление.
— Чего же сам в добровольцы не рвешься? Бегаешь, защиту ищешь, лишь бы в тылу зацепиться.
Комсорг смутился. Вскоре его забрали в армию. Уходил он подавленный, потухший. Пробормотал на комсомольском собрании прощальную речь, а затем исчез. Вряд ли из него получился какой-либо толк. Цену таким болтунам я уже знал.
На мелькомбинате я отработал шесть с половиной месяцев, до середины января сорок второго года. Предприятие считалось оборонным, большинство людей, трудившихся там, имели броню. Мы не только мололи зерно, но пекли хлеб, делали галеты, отличные сухари для Красной Армии. Позже, на передовой, макая в кашу или чай сухари, я часто вспоминал мельницу. Забылись пятнадцатичасовые смены, когда засыпал на ходу, а утром не мог открыть от усталости глаза, дорога в три километра по заснеженным улицам города. На мельнице сложился хороший коллектив, здесь в моей жизни появилась первая женщина. Она проводила меня до военкомата, а спустя несколько дней я оказался под городом Куйбышевом (ныне Самара) в поселке Яблоневый Овраг, в учебном батальоне воздушно-десантного полка. Никогда не думал, что окажусь в таком, как теперь говорят, элитном подразделении.