Трактор своими вилами для перевозки валков сена сбивает меня с ног. Удар приходится прямо в шею. В область сонной артерии. А завтра у меня самолёт на родину, к моим детям, на встречу Рождества. Господи за что?
— Достаточно придуриваться, Александр! Доктора не будет! Я его всё равно не вызову. Это за пределами реальности, Александр, доктора не будет! — показывает Падди всю свою гнилую насквозь сущность. Его совесть сгнила, подобно дереву, поваленному в болоте.
Только вера спасла меня. Я бился некоторое время в конвульсивном припадке. Поутих. И пролежал пять часов без движения и не в силах извлечь ни звука. Мысленно обращаясь к Богу. На другой день мне удалось вырваться домой на шесть дней. Моя младшая дочь, увидев меня, кинулась за юбку матери и заревела. Она заплакала от испуга — я был для неё чужим. Я заплакал от горя — я был чужим для родной дочери.
Она испугалась меня. Я испугался её испуга.
Разлука. Жестокая разлука. Дети забывают своих родителей.
А, кроме того, как ей было не забыть меня? Когда я уезжал, я был бравый молодой человек. В меру упитанный, веселый, с идеально аккуратной прической. Я каждый день уходил на работу в белой рубашке и галстуке.
А каким я предстал перед моей дочерью? Ссутулившийся. С постаревшим взглядом и осунувшимся лицом. В течение шести месяцев я не знал рук парикмахера. Бродяга!
Извлекаю из конверта свой любимый винил. Я плачу, мы плачем вместе. Плачет дочь. Плачет жена. Плачет легендарный Пол Ди’Анно.
Tears for remembrance, and tears for joy,
Tears for somebody and this lonely boy.
Out in the madness, the all seeing eye,
Flickers above us, to light up the sky.
На нашем небе нет звёзд. Нет луны. Вечная мерзлота. Вечная зима. Весны не будет. Лето не придет.
Прощаясь с любимыми, сердце сжимается в предчувствии необратимого. А вдруг, мы уже никогда не встретимся? И, лишь, светлые взоры детишек не покидают искренние улыбки: «Всё нормально, папа, мы понимаем, это просто такая игра. Ты ведь уезжаешь не по–настоящему, понарошку?»
Испытание разлукой
Рикошетом по судьбе,
Я ломаю свои руки —
На душе не по себе.
На душе скребутся кошки:
Еду прочь, на сколько лет?
Мои детки за окошком
Машут ручками вослед.
Я смешные корчу рожи,
Чтоб девчонок рассмешить.
Моя мама уж не может
Слёз потоки заглушить.
Я держу с трудом улыбку,
Закатился в горло ком,
Я бездольный горемыка,
Уезжаю далеко.
Кто детишек приласкает?
Ведь мои совсем, как‑то:
Попы чадам вытирает
Только папа и никто.
Убежит состав зеленый,
И останутся они,
Подарив мне взгляд влюбленный,
Хоть с роднёй, но, как одни.
Мои милые, родные,