– НЕТ!
Ссыльный левхойт бросился на виновника своих бед. Натиск был свирепым и стремительным, но Амон сделал шаг навстречу, словно ждал яростного выпада. Изменника отбросило к стене. Кого другого убило бы на месте, но не Мактиана. Этот вскочил со скоростью, достойной молодого воина, и опять бросился на обидчика. Увы, черные когти разорвали пустоту. Проклятый юнец снова куда-то делся и лишь одуряющий удар между лопаток объяснил предателю, где находится наследник. Спасая жизнь, обитатель мрачного дома вылетел в дверной проем, едва не переломав крылья.
Противник моложе. Сильнее. Его питает ярость. Он видел сотни, тысячи битв. Он умеет и любит убивать. Его не победить. Голыми руками не победить. Отец квардинга с трудом расправил ушибленные крылья и тяжело поднялся в темнеющее небо. Улететь. Скрыться. Обдумать все и лишь потом ударить. Щенок! Мальчишка! Самоуверенный наглец!
Сын выскочил следом. Уйдет. Уйдет, старая сволочь!
Ни секунды не колеблясь, предводитель адова воинства выхватил из ножен меч. Мрак. Такое имя он дал оружию из черненой злой стали, закаленной в драконьем пламени. Верный друг, который уже больше тысячи лет признавал его своим хозяином. Нет, Амон не станет гоняться за этим немощным дураком, так глупо впавшим в стариковские игры. Ему не хотелось играть.
Демон широко размахнулся и метнул меч вслед тяжело взлетевшему родичу. Мрак взвился ввысь и понесся к цели, крутясь по спирали. Его обладатель видел, как черный клинок вонзился в широкое крыло и противник, кувыркаясь в воздухе, понесся к земле, которую так отчаянно хотел покинуть. Меч и бывший левхойт вернулись одновременно. Оружие, выскользнув из перерубленной плоти, упало точно в руку хозяину, а Мактиан тяжко рухнул на камни в шаге от хладнокровного мстителя.
Опальный интриган все еще пытался встать, когда клинок Амона с хрустом отсек израненное крыло от тела. Демон завыл, выгнулся в мучительной агонии. На вороненой стали проступили огненные сполохи древних рун, и второе крыло осталось лежать на влажных от крови камнях. Тело бывшего правителя Ада охватило темное сияние. Умирающий бился, кричал, но крика не было слышно.
Квардинг смотрел, и бездна плескалась в его глазах, впитывая боль и страх некогда сильного левхойта. Он пил его ужас и муку, становясь сильнее с каждым новым беззвучным криком. Бесилась и неистовствовала, захлебывалась от восторга, тьма. Стихия, покидавшая отца, вливалась в сына. Запрещенное убийство. В столице за такое казнят, а здесь некому даже возмутиться. Забрать все, до последнего вздоха. Медленная, мучительная смерть.